Игры скорпионов

— Я всё понимаю и очень вам благодарен. По доброте своего сердца вы рисковали ради Джона. Я никогда этого не забуду! — сказал Чарльз и задал главный вопрос: — Моему брату уже исполнилось двадцать лет, в семье есть несколько поместий, не входящих в майорат, например, те, что принесла в приданое наша мать. Почему Джон не получил ничего?

— Как вы правильно заметили, милорд, ему всего лишь двадцать — не хватает ещё одного года до совершеннолетия. Тогда лорд Джон получит свою часть наследства вашей матушки, — объяснил поверенный. — Хотя, если бы ваш отец остался жив, он наверняка оспорил бы завещание покойной супруги или объявил вашего брата недееспособным.

— Да, в этом вы правы, отец так бы и поступил…

Против воли Чарльзу вспомнилась безобразная сцена, после которой его вышвырнули из родного дома, а младшего брата заперли в самом дальнем из имений семьи. Как видно, наследство и титул — эта та плата, которую Чарльз должен заплатить за благополучие брата. Только сначала Джона надо найти.

— Я могу сейчас получить деньги, чтобы купить коня? — спросил Чарльз.

— Конечно, ваша светлость. — Торнтон встал из-за стола и ключом, висящим на цепочке от часов, открыл тяжёлую дверь вмонтированного в стену шкафа. — Вот — двадцать тысяч золотом. Сообщите мне, какую сумму вам ещё угодно получить на текущие расходы.

Поверенный говорил, как всегда, чётко и логично, но что-то в его тоне вдруг насторожило Чарльза. Неужели ловушка? И тогда он задал тот вопрос, который должен был задать с самого начала:

— Кстати, я могу узнать о содержании завещания?

— Да, ваша светлость, вы можете прочитать его сами.

Повторив сложные манипуляции с ключом на часовой цепочке, поверенный открыл тот же шкаф и достал большой голубой конверт.

— Прошу…

Чарльз начал читать. Вскоре его щеки налились кровью, а дочитав, он поднял на поверенного полные бешенства глаза.

Торнтон давно знал, что его ждёт. Оба герцога — предыдущий и нынешний — друг друга стоили.

— Как всё это прикажете понимать?! — в бешенстве гаркнул Гленорг.

— Это значит, милорд, что пока вы наследуете лишь майорат: Гленорг-Холл и поместья в графстве Суррей, а также лондонский дом. Всё остальное имущество временно передано в управление созданного вашим отцом фонда и может быть возвращено вам только после рождения у вашей светлости законного наследника мужского пола.

— Значит, деньги в банках для меня недоступны?

Чарльз уже понял, что хотел сказать ему отец своим завещанием, и постарался взять себя в руки. Поверенный подтвердил, что худшие опасения ненапрасны:

— Совершенно верно, ваша светлость! Деньги и фамильные драгоценности вашей семьи сданы на хранение в банк.

— Но как же тогда быть вот с этим? — Чарльз и указал на два кожаных мешка с гинеями.

— Я являюсь председателем попечительского совета фонда, и в мою обязанность входит обеспечение достойного образа жизни герцога Гленорга; все ваши пожелания, если они разумны, респектабельны и направлены на процветание рода, подлежат удовлетворению после рассмотрения членами попечительского совета. Мы взяли на себя смелость заранее рассмотреть вопрос об обеспечении вас средствами после возвращения со службы.

— Эдвард, получается, что отец лишил меня возможности выделить хоть что-нибудь из имущества брату? И вы не собираетесь оплачивать расходы, связанные с Джоном?

Для Чарльза картина уже сложилась, но ему требовалось подтверждение от поверенного.

— Всё так, ваша светлость. Одна из основных причин, по которой герцог создал этот фонд, — забота о продолжении рода и передаче титула. Лорд Джон не рассматривался как наследник. Ваш отец считал, что, пока его старший сын участвует в военных действиях, Гленорги рискуют остаться без наследников, а майорат и титул могут отойти короне.

— Значит, Джона отец просто вычеркнул, — констатировал Чарльз. — У старика вместо сердца всегда был камень.

В кабинете повисло неловкое молчание. Наконец Торнтон смущённо кашлянул и впервые на памяти своего доверителя завёл разговор на личные темы:

— Простите меня за дерзость, ваша светлость, но я слишком долго знал вашего отца, поэтому помню его совсем другим человеком. Герцог разительно изменился после смерти вашей матушки. Он слишком сильно любил свою молодую жену, и когда та, рожая вашего брата, умерла, герцог почти обезумел. Просидев взаперти год, он вернулся к делам, но стал совсем другим человеком.

В год смерти матери Чарльзу исполнилось десять, поэтому он прекрасно помнил своё тогдашнее отчаяние. Лишь тётка Ванесса помогала несчастному мальчику пережить горе, отец же всегда был недоступен или беспощадно суров.