Игры скучающих купидонов

Народ опять потянулся.

Вернувшись домой, с полчаса стояла под душем. Я так устала от волнений, что не могла есть. Сил думать о «Любаруме» и вчерашнем посетителе, который довел Кирюсика до того, что тот отдал ему снотворное, лишь бы не связываться, тоже не нашлось. Какой смысл гадать «он – не он», если прямого ответа я так и не получу. Все слишком туманно, слишком зыбко. Связывать приходящего во снах мужчину, настойчивого покупателя и Замкова–младшего, все равно что гадать по кофейной гуще. Никаких доказательств, одни фантазии.

Хочу забыться. Не думать о том, что найдут наши химики в образцах «Любарума».

«Применять при бессоннице, ночных страхах, тревожных состояниях», – гласила надпись на его бутылочке. Тревожное состояние – вот то, что сейчас творится со мной. Если лаборатория выявит что–либо запрещенное, мне светит срок.

Не мешало бы выпить чего–нибудь.

Последнюю бутылку «Мартини» мы с Галкой приговорили еще месяц назад, от шампанского не осталось и следа.

Я побрела на кухню. Заглянула в холодильник, пошарила в шкафах.

Наткнулась на домашнюю аптечку. Порылась в лекарствах, уронила градусник. Хорошо, что он электронный.

Перцовый пластырь, капли в нос, шприцы и пипетки…

Сапожник без сапог. Даже простой валерьянки нет.

«Роза в этом травяном сборе лишняя», – прозвучал в голове голос Веры Романовны, и я, осененная идеей, поплелась в коридор. Высушенные цветы лежали там же, где я их бросила.

Трудно сосчитать, сколько раз я кричала «дура», «идиотка», «не, ну эти американки такие тупые», когда смотрела очередной ужастик, где героиня шла с фонариком наперевес в темный подвал, где затаился маньяк, ухлопавший уже третью подряд подругу, или на цыпочках кралась посмотреть, что так противно скрипит в заброшенной психиатрической клинике, а то и высовывалась из надежного укрытия, чтобы встретиться взглядом со сбрендившим клоуном, который зловеще произносит «ку–ку» прежде чем ткнуть в нее ножом.

И что я сделала сразу, как только поужинала и почистила зубы? Положила у подушки засушенный букетик, причем вместе с тем самым бутоном розы, который меня буквально уговаривали не оставлять в композиции с успокоительными травами.

«Да что может случиться? Это всего лишь лилипутская розочка, которая плюс ко всему очень приятно пахнет».

Чтобы насладиться ее ароматом, смешанным с неярким запахом остальных цветов, я повернулась на бок и поднесла букет к лицу.

Мир моментально почернел.

Я же говорю, дура. Хоть и не американка.

Я шла в темноте и слышала биение собственного сердца. Невозможно было понять, что находится под ногами – трава, ковер, пыль по щиколотку? Но определенно нечто мягкое. Я наклонилась и потрогала. Хотелось хоть что–то знать наверняка, ведь все остальное скрывалось во мраке.

Это был ковер. Из тех, где узор выше основы, и его легко можно распознать кончиками пальцев, даже если глаза твои закрыты.

Рядом кто–то вздохнул.

Протяжно… и вовсе не страшно. Это был вздох удовлетворения, вздох венчающий чувственное событие, которое уже завершилось и осталось только улыбнуться и закрыть глаза, прикорнув на плече мужчины.

Я знаю, видела такое в кино. Нет, не в том смысле, что кто–то в кинотеатре предавался любовным утехам, а потом счастливо выдыхал. Я говорю о любовных фильмах.

Вздох – это не грохот цепей и не визг циркулярной пилы, поэтому я смело отправилась в ту сторону, откуда он донесся.

И наткнулась на преграду.

На ощупь гладкая, как стекло. Я пошла вдоль нее, ведя рукой по поверхности.

С удивлением заметила, что моя ладонь оставляет светящийся след, который сначала выгнулся дугой, а потом и вовсе замкнулся кольцом.

Только тут я поняла, что иду по кругу.

Свет ширился, разрастался и, наконец, высветил внутренне пространство, где я рассмотрела широкое ложе и две обнаженные фигуры, лежащие на нем. На ковре пастельных цветов были разбросаны снятые второпях вещи, буквально у моих ног валялся башмачок, расшитый бисером. Его странный каблук выдавал принадлежность к далекому веку, может быть, семнадцатому, когда леди носили парики и пышные платья в пол.

Покрывало с кровати почти сползло, но парочка, утомленная недавними любовными ласками, не замечала холода.

Женщина была прекрасна. Ее светлые волосы разметались по плечам, атласная кожа мягко освещалась трепещущим огнем свечей, и на ней легко можно было различить следы, оставленные неистовыми объятиями и поцелуями.

Вот кавалер поднялся на локте, нежно посмотрел на спящую любовницу и, убрав волосы с ее лба, мягко прикоснулся губами.

«Я не хочу вас отпускать, Евгения», – произнес он.

Я напряглась и буквально прилипла к стеклу.

Черт. Это же мой король, и на кровати, вся разомлевшая от ласки, лежу я!

Я быстро себя ощупала. Пижама на месте, на ногах тапочки.

Это что же получается? Я пропустила самое интересное и теперь смотрю, как мой сказочный сон, где я отдала право первой ночи королю, завершается?

Где поцелуи, о которых я так мечтала, где «то самое», которого так хотела? Ничего не почувствовала, все пропустила?