Игры современников

– Я тоже вспомнил о ней после того, как узнал недавно, что нашу деревню называли Камэмура. Мэйскэ Камэи, несомненно, было известно это название, и, я думаю, его метафорический смысл он воспринимал так же, как все остальные жители долины. Именно поэтому циновка не была круглой, хотя и называлась так. Она совсем не походила на те, что рассылались во время восстаний в других местах. Я обратил внимание – она имела форму кувшина! На циновках обычно по кругу писали названия деревень, которые призывали примкнуть к восстанию. Может быть, таким способом хотели подчеркнуть, что ответственность между всеми участниками распределяется поровну? Однако на воззвании Мэйскэ Камэи в центре, окруженная названиями других деревень, стояла четкая надпись: «Деревня Авадзи». Не зря, видно, власти больше всех преследовали именно Мэйскэ Камэи. Я долго недоумевал – к чему такая бравада? И только метафора – погребальная урна – подсказала мне догадку: названия восставших деревень повторяли на циновке контур кувшина, внутри которого помещалось название нашего края. Как бы взывая к потусторонним, темным силам, Мэйскэ хотел подбодрить отчаявшихся, забитых крестьян. Придя к такому выводу, я решил прочесть показания человека, у которого вызрел этот замысел. Но они оказались такими жалкими и беспомощными: «Это еще неизвестно, входил ли я формально в число руководителей восстания – я действительно отправился на их сборище, но когда пришел, совет уже начался…» И подобные жалкие оправдания повторялись без конца.

– Вы говорите, что его показания жалкие и беспомощные, но мне представляется, именно такими они и должны были быть, если вспомнить, в какой момент его жизни они писались. Позднее в тюрьме он писал решительно и открыто, в стиле прямо противоположном. Писал он и тайные письма, обращенные к нашей деревне, в которых призывал людей вооружиться и поднять восстание. Он умер в тюрьме, так и не выполнив своих намерений, но в письме к родным – к вашим предкам – клятвенно заверял, что, если умрет в тюрьме и тело его перестанет существовать, душа все равно навсегда останется в нашем крае и никогда не поднимется на небеса. Действительно, совсем не абсурдно звучит утверждение, что витающая над землей душа Мэйскэ руководила третьим восстанием, и, таким образом, все три восстания обрели смысл…

Чтобы нейтрализовать первое восстание, власти княжества удовлетворили кое-какие требования крестьян, однако на то, чтобы произвести коренные реформы в своей политике, ради чего и было поднято восстание, они не пошли. Даже наоборот – люди, сочувственно относившиеся к повстанцам, утратили после него всякое влияние. А глава княжества, стоявший на их стороне, вынужден был отойти от дел и поселиться в Эдо[32]. Мэйскэ Камэи в период, когда глава княжества находился у власти, был приглашен в замок и развлекал всех анекдотами из жизни деревни-государства-микрокосма. Вот одна из историй, которую Мэйскэ преподносил как совершенно достоверную:

– Наши предки, бежавшие из княжества и тайно поселившиеся в долине, были людьми цивилизованными, но, готовя себя к долгой жизни в отрыве от внешнего мира, они сознательно пошли на культурную деградацию. Если бы так продолжалось и дальше, мы бы уже вернулись назад к обезьянам. И нельзя забывать, что в цивилизованный мир мы возвратились благодаря великодушию княжества. Помощь пришла вовремя – еще немного, и было бы уже слишком поздно. Беседуя с вашей светлостью и вашими приближенными высокого ранга, мы с огромным трудом подбираем слова, которые были бы вам понятны. В нашем крае, населенном людьми, культурно деградировавшими, был взят курс на максимальное упрощение языка, даже назначен специальный языковед, работавший в этой области. Словарный состав был упрощен и сокращен до минимума. Например, собака называлась «ван», обезьяна – «нья», все, что летает в небе, – «поппо», все, что плавает в воде, – «тотто». В случае успешного завершения работы по упрощению языка и сокращению количества слов в нем должны были остаться лишь слова, доступные трехлетним детям, и наш язык превратился бы в самый примитивный в мире. К этому дело и шло. Действительно, зачем крестьянам, живущим в горной глуши, масса слов, да к тому же еще и сложных?

Новые власти, заставившие главу княжества уйти на покой и уехать в Эдо, установили новый налог, названный «подворовые обязательства». Для нашего края это была самая страшная из всех когда-либо взимавшихся податей. В течение многих лет независимая от властей княжества деревня-государство-микрокосм накопила большое богатство, и в соответствии с новым налогом теперь каждый двор обязан был выплачивать столько, сколько платили сто дворов в обычных деревнях. Это было бы равносильно смертному приговору, если бы не уловка с книгой посемейных записей. В период тех горьких испытаний Мэйскэ Камэи и все остальные жители долины были солидарны в своих политических воззрениях.