Игры современников

Слушая со стороны объяснения отца-настоятеля, я не столько думал о достоверности мифов, излагавшихся отцом-настоятелем во время наших ежедневных занятий, сколько о необходимости все время повторять их, чтобы тверже запомнить и никогда не забыть. Теперь я понимаю: отец-настоятель не был до конца откровенен с дедом Апо и дедом Пери, не желая обмануть доверия, оказанного ему жителями нашего края. Однако оба ученых почувствовали, что осторожность, с какой отец-настоятель говорил о преданиях, вызвана чем-то весьма важным, связанным с жизнью сообщества, обитающего в долине, и, будучи чужаками, не стали упорствовать в стремлении глубже проникнуть в их суть. Они высказали вот какую точку зрения по поводу услышанных от меня преданий: новый мир, созданный в этой долине и после блистательного Века свободы постепенно пришедший в упадок, – не просто укрывшееся в горах поселение, а целое независимое государство и, судя по огромному количеству легенд, касающихся самых разных сторон его жизни, может быть смело назван микрокосмом. Эти рассуждения полностью расположили к ним отца-настоятеля. Я до сих пор нахожусь под впечатлением пережитого в тот день и, говоря о нашем крае, настоящее название которого избегал произносить, стал использовать слова «деревня-государство-микрокосм» как наиболее соответствующие задаче свести воедино все его мифы и исторические предания.

2

Дед Апо и дед Пери, как это свойственно настоящим ученым, относились с уважением к специалистам в других областях. Я думаю, они были способны отличить настоящего знатока от дилетанта. Они сразу же определили, что отец-настоятель, посвятивший свою жизнь изучению преданий нашего края, является глубоко эрудированным специалистом, хотя и в весьма узкой области. И их желание посещать наши занятия было вполне серьезным. Поэтому и отец-настоятель часто приглашал их в храм. Тем не менее он не отступал от принципов нашего края и в их присутствии рассказывал мне лишь истории о периоде созидания и Веке свободы, касаться же событий после реставрации Мэйдзи избегал и даже не упоминал о восстаниях, поднятых против властей княжества. Как я теперь думаю, предания, выявлявшие главные черты облика деревни-государства-микрокосма, которая сохранила свою независимость в борьбе с всесильными властями, он оставлял для более подходящего случая. А тогда мне, ребенку, такая его предусмотрительность казалась смешной. Ведь именно мифы и предания нашего края убедили деда Апо и деда Пери в том, что наша деревня представляет собой еще одно самостоятельное государство и, более того, еще одну вселенную, отличную от той, в которой обитают люди внешнего мира.

В самом начале наших занятий мне временами бывало стыдно, что в долине и горном поселке бытуют такие мифы и предания, что именно на меня пал выбор отца-настоятеля и мне одному приходится обучаться у него. Этот стыд усугублялся еще и тем, что из-за муштры, которой он подвергал меня ежедневно, я был единственным в нашем крае бледным, изможденным ребенком, не жившим нормальной жизнью. Это чувство сохранилось у меня и после того, как дед Апо и дед Пери восприняли и по достоинству оценили мифы и предания нашего края. Я стал вести себя так, будто передававшиеся из уст в уста легенды – не более чем забавные шутки. К тому же в мифах и преданиях деревни-государства-микрокосма есть сколько угодно смехотворных моментов: например, гимнастические забавы Разрушителя у огромного тополя на краю утеса, период таинственного гула, усыхание Узницы после многих лет заключения в пещере. Взять хотя бы предание о том, что при основании нашего края место, где был создан новый мир, представляло собой зловонное болото, приблизиться к которому не могли не только люди, но даже звери, – об этом, сестренка, правильнее всего рассказывать как бы в шутку.