Игры современников

– Скорее всего, он боялся, что дело о великой измене может послужить искрой и в нашем крае, отделенном от родины Котоку одним-единственным горным хребтом, вспыхнет антигосударственный мятеж. Этот страх и заставлял его кричать: «Ужас, ужас!.. Беда! Огромная беда!.. Эти люди нас погубят!» Бурно выражая свое отчаяние, Хара намекал на главное, о чем умалчивал: пока власти не дознались, нужно по собственному почину отказаться от уловки с двойным ведением книги посемейных записей. Однако Быком-дьяволом он был прозван уже после того, как этот темный страх и злоба полностью им завладели...

4

Наш разговор в тот дождливый день, сестренка, воодушевил режиссера, и у него родилась идея спектакля. Вместо замышлявшейся раньше, но практически неосуществимой постановки, охватывавшей все мифы и предания деревни-государства-микрокосма, он решил для начала создать пьесу, в которой главным действующим лицом был Бык-дьявол. Я написал первый вариант и вручил ему. Потом стал посещать репетиции. Многое меня просто обескураживало, и не только потому, что до сих пор я не имел такого опыта. Члены театральной труппы – двое актеров и актриса – в первый же день потрясли меня, окунув в самую гущу всеобщего возмущения, вспыхнувшего в нашем крае в давние времена. Облик актеров в тот день – поскольку это была репетиция, то, что было надето на них, можно назвать лишь неким подобием сценических костюмов – был таков: высокий и худой – в выцветшем трико и вытертом купальном халате, под которым виднелась задравшаяся до шеи нижняя рубаха; другой, плотный и коренастый, – в коротком кимоно с подвязанными рукавами, надетом прямо на голое тело, и в темно-синих матерчатых туфлях. А маленькая актриса обтянула свои кривые ноги черным трико и надела огромную голову Быка-дьявола, о чем в моих ремарках вообще не сказано ни слова!

Эта голова из выкрашенного черной тушью папье-маше, такая огромная, что и взрослому мужчине трудно было бы таскать ее на плечах, напоминала не столько бычью, сколько почерневшую голову гигантского барана. Огромная голова Быка-дьявола накрывала девушку до самой груди, и я, посмотрев на актрису, которая, ухватившись за края маски, с трудом удерживала ее, начал сомневаться, правильно ли прочел режиссер мою пьесу. В ремарках я объяснял, что главное действующее лицо – Сигэхару Хара, потрясенный делом о великой измене, и, по моему замыслу, его образ должны воплощать три персонажа, появляющиеся на сцене в человеческом облике, а не в обличье Быка-дьявола.

Персонаж А., именуемый Первым Хара, – это как бы внутренний голос бывшего помощника деревенского старосты, лишившегося покоя в связи со смертным приговором Котоку. Настоящий Хара не открывает жителям долины и горного поселка, небольшими группами собирающимся на деревенской улице, то, что подсказывает ему внутренний голос, то есть свою главную мысль, которую надо скрывать. Но иногда он голосом, исполненным муки, выкрикивает: «Ужас, ужас!.. Беда! Огромная беда!.. Эти люди нас погубят!» Персонаж, который через пятьдесят лет как реквием по Хара произносит эти слова, и есть Первый Хара. Персонаж Б. – Второй Хара – вскрывает уловку с двойным ведением книги посемейных записей. Обличает хитрость, на которую пошла деревня-государство-микрокосм, чтобы не оказаться во власти правительства Мэйдзи. В жизни именно этому Хара из горного поселка противостоял Первый – Хара из долины. Наконец, персонаж В. – Третий Хара, бывший помощник деревенского старосты, обезумевший от выпавших на его долю душевных мук. Рассказывают, что потерявший рассудок Хара подходил чуть ли не к каждому жителю деревни и горного поселка и пугал похожим на лошадиное ржание криком «б-р-р-р!». Целый день, с утра до вечера бегая по деревне, он ничего другого не произносил.

– Ну что ж, начнем с крика «б-р-р-р!» – заявил режиссер на репетиции, обращаясь к Третьему Хара. – На сегодня этим и ограничимся. Кричите же «б-р-р-р!» так, чтобы крик проник в тело и душу.

Будучи человеком непосвященным, я ждал, что закричит один Третий Хара. Но ошибся. Не умолкая ни на секунду, «б-р-р-р!» завопили все трое. Голоса двух актеров и актрисы были не такими уж сильными. Они кричали «б-р-р-р!», словно отрабатывая дыхание. Тело высокого актера – кожа да кости – после каждого «б-р-р-р!» вибрировало, напоминая механизм, который долго и безжалостно эксплуатировали. Но по сравнению с плотным и коренастым товарищем он с гораздо большим эффектом использовал свою внутреннюю энергию. В то время как коренастый обливался потом, худой оставался сухим, точно просяная лепешка. Актриса, по-видимому, недостаточно тренировавшаяся по методу, изобретенному режиссером, все-таки приспособилась носить маску из папье-маше, хотя ей было уже не до криков «б-р-р-р!» – она тяжело дышала, ее кривые ноги дрожали. Но режиссер сознательно принял позу, призванную продемонстрировать полное хладнокровие – выпрямившись и вскинув голову, он невозмутимо смотрел на актеров, не подавая знака сделать перерыв.