Игры в вечность

Тизкар ждет. Он и сам видит – из этого сна можно не вернуться назад. Может быть это и правильно, не вернуться… осторожные, мягкие шаги сна…

Женский испуганный вскрик совсем рядом, и оборвался – словно рот зажала ладошкой.

Откуда здесь женщины? Тизкар попытался приподнять голову, оглядеться. Нет, не выходит.

– Привет, Златокудрая, – это голос царя, – вон, в овраге твое чудище. Ты довольна? Она не ответила ничего. Тишина. Осторожные шаги.

– Да не меня, его, вон, сначала лечи. А то помрет еще, нам потом возиться-хоронить.

Тонкий, нежный аромат цветов… Тизкар отчаянно заморгал, когда понял – прямо перед ним прекрасное сияющее лицо богини в ореоле золотых кудрей. Если бы мог, он не раздумывая упал бы сейчас на колени – никогда еще не видел так близко. Священный трепет наполнил сердце. Теперь и умирать не страшно, подумалось вдруг.

– Его?

– Да. Сможешь?

– Попробую, – сказала она, кусая губы, но они все равно дрожали. Златокудрая потянулась к нему, коснулась рукой груди.

Легкое тепло разлилось по телу, потом все жарче и жарче… что-то кольнуло у самого сердца, побежало волнами по коже, и тут же страшный, наотмашь, удар в спину. Разом вернулась боль – здоровенная ссадина на щеке, ободранные руки, разорванное плечо, вывихнутая лодыжка, сломанная спина. Не выдержал, застонал сквозь зубы.

– Сейчас, сейчас, потерпи немножко. Сейчас все пройдет. Влажный блеск в голубых глазах.

Тело скрутило от навалившейся боли, сейчас, казалось, разорвет на части, он умрет. Уж лучше б скорее, сил больше нет. И вдруг все прошло, отступило. Тизкар лежал, и не мог поверить.

– Ну как ты? Пошевели рукой. Он пошевелил. Ничего, нормально шевелится, как раньше.

– Встать можешь?

Нерешительно приподнялся, потом сел, осторожно, чуть пошатываясь, поднялся на ноги. И тут же повалился на колени перед богиней.

– Спасибо тебе, Златокудрая! Она лишь махнула рукой.

– Кого еще?

Царь молча указал на скрючившегося под деревом Этану, раненого не то в бок, не то в живот.

Огромная мощная туша обмякла, затихла, лишь изредка болезненно вздрагивая. Эх, досталось тебе, буйвол! Рядом сидит стрелок, нервно кусая ногти, не понимая, что ему делать и как. Хочет помочь, мальчик. Когда Этана дергается – он испуганно, осторожно, гладит его по ноге, бормочет что-то.

Ничего, у стрелка похоже только ушибы и царапины, вот сейчас Златокудрая буйвола вылечит, и он тоже придет в себя.

Дед сидит, привалившись к дереву спиной, закрыв глаза. Ранен, нет – не разобрать. Златокудрая послушно обошла всех, у Этаны задержалась надолго, кажется, вытащила из него какой-то осколок.

– Все? – когда она снова вернулась к царю, ее руки заметно дрожали, на тонком невесомом платьице алела чужая кровь. Тизкар вдруг понял, что Златокудрой страшно, до слез, на самом деле, хоть такого и не может быть. Боятся ли боги?

Атну стоял перед ней словно ничего не случилось, словно это не он только что стонал и шипел, неся Тизкару фляжку с водой. Стоял и стоял, спокойно, гордо, прямо, как и подобает царю, только руку чуть неуклюже к себе прижимал, не по-царски.

– Ты довольна? – спросил он.

Она уже было протянулась к нему, но отпрянула, словно обожглась, не ответила ничего.

– Чего ты хочешь теперь, Златокудрая?

– Я… – голос дрогнул и сорвался.

Она ведь хотела что-то сказать, но сразу не смогла. Вдохнула поглубже, собираясь с духом. Богиня… Ветер подхватил трепещущее золото волос, солнце брызнуло янтарными бликами…

– Я довольна, царь! – сказала она, и голос звонким колокольным серебром разнесся по лесу, вспыхнули ясным пламенем голубые глаза, – твой славный подвиг не забудется в веках! Ты – герой! И нет тебе равных среди людей! Герой скривился, сжимая зубы. Промолчал.

– Я хочу наградить тебя, царь! Я хочу подарить тебе вечную жизнь! Ты будешь жить в небесных чертогах вместе со мной, ты станешь моим мужем! Люди станут почитать тебя как бога, ты будешь вечно молод и вечно счастлив…

– Твоим мужем? – спросил царь, облизав пересохшие губы. – Наградить? Почти богом?

Она готова была продолжать, но запнулась на полуслове. Синее небо испугано заметалось в глазах.

– Ты не хочешь?! Я предлагаю тебе вечную жизнь!

– Прости… Царь не хотел.

– Я не нравлюсь тебе? – она побледнела, все еще не в силах поверить. Возможно ли?

Он подошел, совсем не хромая – и как удалось? обнял ее здоровой рукой, притянув к себе, и долго так, зарывшись носом в золотых кудрях, стоял, словно прощаясь. Навсегда. А она, казалось, боялась даже вздохнуть, замерла настороженной ланью, не решаясь ни прижаться в ответ, ни отпрянуть. Потом царь мягко отстранил ее, отступив на шаг, глянул в глаза.

– Прости, – сказал тихо-тихо, – ведь ты же заранее знала, что я откажусь. Зачем…

– Что! – она рванулась прочь, – ты обещал быть рядом со мной! Ты обещал сделать для меня все! Царь вытянулся, словно от боли.