Игры в заботу

Картонная крышка все же приоткрылась, и моему взору предстала маленькая, но, тем не менее, странная змея. Чешуйки у нее были зелеными и острыми, стояли дыбом. Иногда встречались черные участки. А глаза… Она смотрела с такой мудростью, но в то же время хитростью, что мне казалось, будто она видит меня насквозь.

— С–с–сам Гарри По–оттер, — змея начала говорить бархатным, но устрашающим голосом, заставляя меня вздрогнуть. — Неожи–иданность..

— Значит, я не сумасшедший? Значит, я и вправду умею разговаривать со змеями? — я был действительно рад спрашивать это.

Но мой новый друг смотрел на меня с не меньшим любопытством. Он обвился вокруг моей руки, заползая мне на плечо, и вновь заговорил:

— Почему–у–у же… Ес–с–сли вы с–с–сумас–сшедш–ш–ший, Гарри Поттер, то и это вам прос–с–сто кажетс–с–ся… — этим утверждением он поставил меня в тупик. В любом случае, даже если все это только мои фантазии, мне уже не так одиноко. Появился тот, с кем можно поговорить.

— А как вас зовут? — я решил поспешно сменить тему.

— Дава–а–ай на ты, Гарри, — он начал обвивать мою шею, принося не самые приятные ощущения своей острой чешуей. — Зеле–е–л. Это мое имя…

— Зелел, значит, — я получил утвердительный кивок.

Теперь, возможно, станет легче.

***

Меня никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда мне наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног так, что она потеряла сознание.

Ну, пожалуй, можно понять, что я смеялся долго.

Хотя я был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь мне негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили в дом. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем, и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Гарри.

Я, кажется, пережил за эту неделю больше избиений, чем за последние три месяца. Мне приходилось сидеть в чулане под лестницей днями напролет, и это почти не отличалось от того наказания, которое я там недавно отбыл. Просто теперь я это делаю по своей воле, так как не очень хочу, чтобы свинья, крыса, хомяк, мокрица и осел пытались меня бить. И нет, это не страх за сохранность тела. Это стыд, что меня может побить этот деревенский скот.

Слава Мерлину, что у меня появился Зелел, иначе бы я умер со скуки. Он, кстати, пусть и с трудом, но прояснил мне ситуацию.

— Я не ду–умал, что с-сам Гарри Поттер даже не дога–а–адывается о то–ом, кто он ес–с–сть, — привычно растягивала слова рептилия.

— Зелел, прошу! Я не могу понять того, о чем ты говоришь! — мне оставалось только сгорать от нетерпения.

— Ты волше–е–ебник, Гарри. — после этих слов я застыл на месте. Будто окаменел. Моя жизнь трескалась от одного предложения, сказанного змеей.

— Нет! — вскрикнул я. — Я просто не могу им быть! Доказательств ноль!

— З-значит, не волше–е–ебник? И никогда с-с тобой ниче–е–его такого не-е было, когда ты злилс–с–ся или огорчалс–с–ся? Да и разве то, что ты с–с–со мной говори–и–ишь — не доказательство?