Игры в заботу

— Я хочу прочитать письмо! — громко заявил Дадли.

— Это я хочу прочитать письмо, — возмущенно возразил я. — Это мое письмо, которое написали и прислали мне.

— Пошли прочь, вы оба, — прокаркал дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт.

Я не двинулся с места. Ну уж нет, я еще поборюсь за то, что принадлежит мне, хотят они того или нет.

— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕ ПИСЬМО! — прокричал я. — ИНАЧЕ Я ЗА СЕБЯ НЕ РУЧАЮСЬ!

— ВОН! — взревел дядя Вернон и, схватив за шиворот сначала Дадли, а потом меня, выволок нас в коридор и захлопнул дверь кухни.

Я и Дадли тут же устроили яростную, но молчаливую драку за место у замочной скважины — выиграл Дадли, и я, не замечая, что очки повисли на одной дужке, улегся на пол, прикладывая ухо к узенькой полоске свободного пространства между полом и дверью.

— Вернон, — произнесла тетя Петунья дрожащим голосом. — Вернон, посмотри на адрес, как они могли узнать, где он спит? Ты не думаешь, что они следят за домом?

— Следят… даже шпионят… а может быть, даже ходят за нами по пятам, — пробормотал дядя Вернон, который, кажется, был на грани помешательства.

— Что нам делать, Вернон? Может быть, следует им ответить? Написать, что мы не хотим…

Я видел, как блестящие туфли дяди Вернона ходят по кухне взад и вперед. Я сейчас бы все отдал, чтобы услышать то, о чем они говорят. Ну ничего, я им сейчас устрою. Я сделаю все, но отберу у них это письмо.

Зелел, будто зная что я задумал, незаметно вылез из–под рукава и одобрительно мне кивнул. Что же, мне нечего терять.

Я со злым видом оттолкнул Дадли от двери, под которой он подслушивал, и вошел на кухню.

— Письмо, — чуть ли не прошипел я.

— Выйди, мальчишка. — тетя Петунья гневно цокнула каблуком.

— ПИСЬМО! — прогремел я, а посуда почему–то затрещала.

— Гнилой ребенок! — не менее злее кричал дядя Вернон. Он схватил меня за ворот рубашки и поволок в чулан, где меня, собственно, и закрыл. Ну, я хотя бы вырывался.

***

— Нет, — наконец ответил дядя Вернон. — Нет, Петунья, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответ… Да, это лучший выход из положения… Мы просто ничего не будем предпринимать…

— Но…

— Мне не нужны в доме такие типы, как они, ты поняла, Петунья?! Когда мы взяли его, разве мы не поклялись, что искореним всю эту опасную чепуху?!

В тот вечер, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил нечто такое, чего раньше никогда не делал — он пришел ко мне в чулан, чему я был очень удивлен.

— Где мое письмо? — спросил я, как только дядя Вернон протиснулся в дверь. — Кто мне его написал? И почему мне нельзя его читать?

— Никто. Оно было адресовано тебе по ошибке, — коротко пояснил дядя Вернон. — Я его сжег. И ты его не прочтешь больше никогда, потому что…ПОТОМУ ЧТО Я ТАК СКАЗАЛ!

— Не было никаких ошибок, — горячо возразил я. — Там даже было написано, что я живу в чулане. И то, что вы так сказали — это не аргумент!

— ТИХО ТЫ! — проревел дядя Вернон. — Я ВЗРОСЛЫЙ, А ТЫ РЕБЕНОК! Я БОЛЬШОЙ, А ТЫ МАЛЕНЬКИЙ! — от его крика с потолка упало несколько пауков. — Я ТУТ ГЛАВНЫЙ! — Дядя Вернон сделал несколько глубоких вдохов, а затем попытался улыбнуться, однако это далось ему с трудом, и улыбка получилась достаточно болезненной. — Э–э–э… кстати, Гарри, насчет этого чулана. Твоя тетя и я тут подумали… Ты слишком вырос, чтобы и дальше жить здесь… Мы подумали, будет лучше, если ты переберешься во вторую спальню Дадли.

— Зачем? — я был удивлен.

— Не задавай вопросов! — рявкнул дядя Вернон. — Собирай свое барахло и тащи его наверх, немедленно!

В доме Дурслей было четыре спальни — одна для дяди Вернона и тети Петуньи, одна для гостей, одна, где спал Дадли, и еще одна, в которой Дадли хранил те игрушки и вещи, которые не помещались в его первой спальне. Мне же хватило всего одного похода наверх, чтобы перенести все свои вещи из чулана. И теперь я сидел на кровати и осматривался.

Почти все в этой комнате было поломано. Подаренная Дадли всего месяц назад, но уже неработающая видеокамера лежала на маленьком заводном танке, пострадавшем от столкновения с соседской собакой, на которую его направил Дадли. В углу стоял первый телевизор Дадли, который тот разбил ударом ноги, когда отменили показ его любимой передачи. В другом углу стояла огромная клетка, в которой когда–то жил попугай и которого Дадли обменял на духовое ружье — а ружье лежало рядом, и дуло его было безнадежно погнуто, потому что Дадли как–то раз на него сел. Единственное, что в этой комнате выглядело новым, так это стоявшие на полках книги — создавалось впечатление, что до них никогда не дотрагивались.

Хотя тут вообще нет никакого «создавалось» и «впечатления». До них действительно никогда не дотрагивались.

— Не печальс–с–ся, Гарри… — Зелел выглянул из–под моего рукава. — Я з-знаю, что это за пис–с–сьмо….

— Как так? Почему же ты раньше не сказал? — я радостно подпрыгнул, но тут же был перебит чьим–то противным голосом.

Снизу доносились вопли Дадли.

— Я не хочу, чтобы он там спал!.. Мне нужна эта комната!.. Пусть он убирается оттуда!

Я не обратил особого внимания на все эти возгласы и продолжил: