Игры желтого дьявола

– С этим вашим салоном еще мрачнее. Пришлось на той недели перетирать вопрос. Засветились вы по самое не могу. Вас теперь за крупняк принимают.

– Разве плохо?

– Как зырить. По крупняку другой базл. Платить будете семнадцать косарей в месяц.

– С какой стати? Вашей доли прибыли в таком объеме никогда не будет.

– Не о том базар. Я сказал – вы подумайте, не кипишитесь. Все без понтов и в масть. Те условия, что раньше забивали, отменены по срокам давности и в связи с выявлением новых обстоятельств. А вообще-то меня просили сдать это помещение…

Родик хотел возмутиться, но тут зазвонил телефон и одновременно пейджер Алексея. Извинившись, он ответил. Кто-то хотел переговорить с Алексеем. Родик удивился и передал ему трубку.

Тот, отрешенно глядя на дисплей пейджера и приложив трубку к уху, внимательно слушал, а потом заключил:

– Оборзели твари. Сейчас подскочим.

Родик вопросительно посмотрел на Алексея.

– В Отарика стреляли… Потом добазарим. Сейчас может такое начаться. От воров гниль эта… Мы погнали.

Родик проводил «партнеров» и, обдумывая ситуацию, решил по возможности отсрочить дальнейшее обсуждение новых требований, считая, что они навеяны эмоциями. Полученные же сведения о вероятном покушении на известного полутеневого дельца взволновали, поскольку странным образом совпали с просьбой Комиссии о его привлечении к клубной деятельности. Поэтому требовалось внимательно отследить это событие, и не только по реакции прессы, хотя дел было и без того невпроворот. Хотелось успеть к своему и Ленина дню рождения оборудовать новое помещение и провести презентацию. Времени было в обрез, но и опыт уже имелся. Родик дал команду начать рекламную кампанию с указанием срока открытия второго салона в конце апреля.

Отвлечение на исследование обстоятельств и последствий покушения не потребовали много времени. Уже к концу дня информация заполнила эфир, а утром вся пресса кишела комментариями. Родик не стал утруждаться анализом, посчитав, что и без этого у Комиссии достаточно сведений, и полностью отдался работе. К намеченному сроку в целом все было готово, но заветное число выпадало на пятницу. Поэтому решили назначить презентацию на двадцать шестое апреля.

На этот раз организаторы разработали совершенно иную программу. Действие выносилось на улицу с привлечением к нему случайных прохожих, для чего была приглашена одиозная личность – колдун Кулебякин, «таланты» которого широко обсуждались в бульварной прессе и у многих вызывали живой интерес. Маг обещал продемонстрировать разгон облаков в тот момент, когда торжество перейдет в фазу фуршета, часть которого, по задумке, выносилась на улицу. Для этого на прилегающем к витринам салона тротуаре надо было выставить пластмассовые столы с выпивкой и закуской. Планируемое мероприятие разрекламировали в газетах и по радио.

Потенциальных покупателей привлекали к участию в торжестве через клуб, а фирма-устроитель обещала обеспечить явку прессы, телевидения и местных чиновников. Специальных пригласительных билетов и иной атрибутики, использованной при презентации первого салона, решили не делать в связи с открытым характером планируемого мероприятия.

Из зарубежных гостей предполагалось присутствие только Калемана с женой.

В субботу Родик в ресторане отметил свой день рождения, пригласив только родственников, близких друзей и партнеров.

Все развивалось в обычном порядке, пока Валентин не поднял тост за успех предстоящей презентации второго светотехнического салона, созданного на принципиально новой основе и являющегося детищем Родика, в которое он вложил не только деньги, но и душу.

Абдужаллол по-восточному расцветил тост в части дальнейшего роста богатства таких бизнесменов, как его друг, и, обращаясь к сидящему рядом с ним отцу Родика, поздравил его со столь успешным сыном.

Иван Алексеевич, который успел уже изрядно выпить, поднялся и, прервав поток хвалебных слов, принялся поносить Родика как яркого представителя мироедов, которых не добили при социализме и они воспряли, чтобы погубить страну. Речь его изобиловала метафорами, вероятно когда-то почерпнутыми из журнала «Коммунист», а завершилась словами Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью».

Все, кроме Родика, приняли это за шутку и весело выпили. Иван Алексеевич тоже выпил, но при этом бросил грозный взгляд на Родика и о чем-то стал выспрашивать Валентина. Родик, опасаясь скандала, попросил сестру приглядеть за отцом. Вскоре Надежда подошла к Родику и сообщила, что тот хочет домой и они с Сергеем его отвезут. Родик огляделся, но отца нигде не заметил.

– Он уже вышел из зала, – поняв недоумение брата, пояснила Надежда. – Не дергайся. Он какой-то возбужденный. Похоже, у него опять коммунистический заскок.

– Это я заметил. Он меня поносил на полном серьезе. Не пойду его провожать, а то очередная размолвка получится. Мы и без того почти год из-за моего развода не разговаривали. Ты уж постарайся как-нибудь его успокоить.