Игрывыгры

– Но показать готовность надо. Начальство это любит.

Оба разговаривавших на минуту отвлеклись, выслушав сообщение полевого координатора о происходящем с объектом, потом первый вздохнул:

– Честно говоря, жалко мужика.

– На работе про эмоции забудь. Опасно для жизни.

– Я не о том.

– О чем же? Жалко – оно либо чувство, либо у пчелки, в любом случае жалит больно. Иногда смертельно.

– Не могу вообразить себя на его месте. Разве тебе не интересно, что он думает обо всем этом, какие версии строит?

– Ничего не думает. Ему бы выжить.

– Тоже верно.

1

Ох, как болит ухо. И челюсть. И тело ломит, словно оно было полигоном при обкатке нового танка.

С огромным трудом Михаил разлепил глаза. Ночь. Опять. Полная темень, хоть глаз выколи. Впрочем… Это потому, что перед лицом что-то большое и темное, а дальше брезжит рассеянный свет. Свет походил на лунный, но шел не сверху, а очень странно – с боков, одновременно с разных сторон.

Попытка перевернуться не удалась. Пошевелить рукой или ногой тоже не получилось. Вот почему все болит: он связан. По рукам и ногам. И в постепенно становящемся привычным голом виде лежит скрюченным на заднем сиденье автомобиля.

Судя по ощущениям, машина никуда не ехала. Снаружи доносилась чья-то глухая брань под нос. Звуки копания. Вот лопата втыкается в сопротивляющуюся среду… Вот со смачным «кхыком» хозяин инструмента посылает быстро падающий комок в сторону… И все по новой.

– Миш? – Тихий шепот вызвал ощущение молота по макушке и приступ паники. – Ты очнулся?

Он постарался повернуть голову. Немного, но удалось.

– Жанна?

Одежда на девушке как при первой встрече: юбочка, кофточка. Значит, дали возможность одеться, пусть и в первое попавшееся. Михаила подобной чести не удостоили.

Жанну тоже связали, но по-иному, она сидела на месте переднего пассажира, за спинкой сиденья запястья стягивал скотч. Вновь потек шепот:

– Сможешь развязаться?

Михаил пошевелил не пошевелившимися мышцами.

– Нет.

– Плохо. Яма, которую он копает, для тебя. – Красивый силуэт указал за тонированное окно автомобиля. – Может, и для меня тоже.

– Где мы?

– В лесу за городом.

– Он один?

– Да.

– Подожди.

Затекший организм напрягся, Михаил пересилил боль и, извиваясь червем, в несколько приемов добрался головой до заломленных вниз рук девушки.

Рвать слои скотча зубами – дело непростое. Собственные запястья стянуты сзади, а настолько согнуться, чтобы проскользнуть в кольце рук и вывести их вперед, не позволял разладившийся ноющий корпус. К тому же, Михаил не знал, способен ли на такой фокус, стандартный для кинобоевиков. Если ты не Джеки Чан, а запястья перематывал человек, сведущий в деле…

– Ура, – шепнула Жанна, – расходится!

Не отвечая, Михаил продолжал грызть противную ленту. Задыхаясь – рвал, впивался, отплевывал и снова вгрызался, как бультерьер в обидчика. И через минуту…

– Есть!

Девичьи руки исчезли впереди. За стекло метнулся озабоченный взгляд, скрипнул открываемый бардачок, блеснул металлом вынутый револьвер. Кружочки гильз, видимые даже Михаилу, показали, что барабан полон.

– Как им пользоваться? – Жанна не сводила с оружия остановившегося взора.

– Развяжи меня, я сам.

– Не успею. Так как же?

– Взведи верхний курок назад или жми на спусковой крючок со всей силы. Несколько раз, для уверенности. Только не приближайся, чтобы тебя не достали раньше. Но… ты уверена?

Жанна не ответила. Она сжала смертельный инструмент, открывание дверцы нарушило тишину.

Сможет ли? Выстрелить в человека непросто. Даже в преступника. Даже в того, кто собирается убить тебя. Михаил служил в армии. Армия не только строем ходить учила.

От двери Жанна вскинула руку с оружием и, начав нажимать на спуск, пошла на копателя. Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.

Через секунду еще раз: бах.

Скрюченный приподнявшийся Михаил замер, сквозь тонировку стараясь разглядеть в темноте хоть что-то. Ничего. Ни зги. Скривившись от боли, он вновь рухнул на сиденье.

2

Жанны не было с минуту. Или так показалось. Время то разгонялось, как летящий в пропасть скалолаз, то застывало замороженной глыбой. Вернулась девушка без револьвера, место в руках занимали тряпки. Водительская дверца отворилась, в салон упали джинсы и простреленная рубашка в пачкающих пятнах крови. Из добротных штанов вывалились ключи зажигания, Жанна молча расположилась за рулем, стартер крутанул, ножка в туфельке до отказа втопила педаль.

Михаил беспомощно корчился сзади в позе червя на крючке, лихого ездока по кочкам жертва очередных обстоятельств нисколько не интересовала.