Игрывыгры

– Развязать не собираешься? – Обиженный, что про него забыли, Михаил приподнял голову. – В отличие от некоторых мне что-то не слишком комфортно.

– Перебьешься. Уматывать надо.

Логично. И тем не менее. Хотя бы что-то острое дала, чтобы дальше он сам, а так – будто заложник. Связанный, съежившийся, голый, валяющийся на заднем диванчике как ненужная вещь. А может, именно заложник? Что на уме у вращающей бешеными глазами содержанки, только что укокошившей благодетеля? Ведь именно благодетеля, кого же еще? Никто другой не мог со своим ключом ввалиться в квартиру под утро. Братца, с которым можно делить жилье, у нее не было – сама призналась, что живет одна.

Ленивое урчание из-под капота не соответствовало скорости, ожидалось нечто вопящее и надрывающееся. Это нервировало, но на эффективности не сказывалось. Автомобиль вылетел с просеки на трассу. Жанна остановилась только через несколько километров, где на очередном тупиковом съезде машина свернула, потыркалась вперед-назад в узком проезде и встала мордой к проезжей части. Однако, умненькая девочка, продуманная. Если вдруг что – рвать когти из такого положения сподручней.

Только тогда спутница обернулась. Серьезность в глазах размыло иронией: в своем жалком виде Михаил напоминал срубленную под корень кокосовую пальму, развесистая крона влекла мохнатыми плодами, из листвы свисала лиана.

– Ну, прямо и не развязывала бы, – усмехнулась юная натуралистка.

Она все же поискала режущие предметы по боковым кармашкам. Не найдя ничего подходящего, девушка вышла из машины. Со стороны ног Михаила отворилась дверца, конечности тут же блаженно вытянулись. Жанна повернула его на живот, наманикюренный ноготок попытался поддеть край слипшейся ленты.

Развязываемое место находилось на копчике. Не лучший ракурс для взора юной девы. С другой стороны, лучше так, чем наоборот.

– Сударыня простит, что джентльмен повернут к ней спиной? – натужно пошутил Михаил.

– У джентльмена чудесная… спина. Если бы джентльмен чуть больше времени уделял спорту, сударыня порекомендовала бы его, гм, спину в рекламу салонов мужской красоты.

Льстит чертовка, но как же приятно льстит. Зато неловкость сгладилась. Михаил если не возгордился, то сильно стесняться перестал.

Превратившиеся в единую массу слои скотча не поддавались. Когда в десятый раз ничего не вышло, Жанна выдохнула:

– Придется уже оправдавшим себя способом.

Ее колени влезли на его бедра, на сдвинувшиеся икры опустилось содержимое мини-юбки, растопыренные ладони оперлись о покрывшиеся заводными пупырышками ягодицы. Девушка нагнулась, ее зубы принялись рвать путы на выставленных к ней запястьях.

Покряхтывая, Михаил заметил:

– Еще можно попробовать надрезать ключом от машины, а я бы потом разорвал.

Жанна, только что догрызшая многослойную ленту до конца, потянулась через салон к замку зажигания, вынутый ключ полетел под нос Михаилу.

– Вот и славно, с ногами сам разберешься.

Пока он переворачивался, она обошла машину, лежавшие на месте переднего пассажира вещи были подвинуты, девушка без сил рухнула на сиденье. Когда освобождение ног приблизилось к финишу, она передала назад принесенную одежду.

– Держи, должно подойти.

Михаил даже не поморщился. Ну и что, что с трупа, в такой ситуации выбирать не приходится. Кто бегал по современному городу голышом, тот поймет. Город не создан для голых.

– Водить-то умеешь? – поинтересовалась Жанна, пока он превращался в современного человека.

– Обижаешь. – Справившись со штанами, Михаил взялся за рубаху.

– Дальше поведешь ты. Я не в состоянии. – Спасшая одного и убившая другого человека девушка вновь принялась наблюдать за ним с дерзостью солдата, оказавшегося у дыры в женскую баню.

Спасшая? Его? Скорее, она спасала себя. И тем не менее… Уж очень она была спокойна. Это устрашало. Хорошо, что мысли заняты другим, иначе родилось бы много вопросов. На них потребовались бы ответы. А ответы или их отсутствие заставили бы принимать какие-то меры. Зато не думая можно плыть по течению просто отдавшись на волю судьбы. Ведь все, как известно, к лучшему.

Джинсы оказались коротковаты и широки, ситуацию спас ремень. С окровавленной рубахой вышло проще – широта не замечалась, дырки и пятна на груди не мешали, рукава в закатанном виде смотрелись нормально.

– Не боишься? – спросил он.

– Чего?

Наверное, спрашивать нужно было раньше, до того, как были сделаны роковые выстрелы. Но ведь сделаны? Значит, она не боялась? Для Михаила это не было аргументом, он знал многих, кто сначала делает, потом думает. Даже за собой иногда замечал.

– Я насчет отпечатков, – пояснил он.

Жанна равнодушно пожала плечами.

– Свои стерла, затем вложила оружие ему в руку и сбросила в яму. Кстати. – Нежная ручка, умевшая убивать, показала на средний подлокотник. – Здесь его перчатки, надень на всякий случай. Потом выбросишь. Зато не наследишь.

– А твои следы? – Он указал на бардачок, который открывала Жанна.

– В этой машине их полно, – кисло улыбнулась она. – Самых разных. Даже представить не можешь, каких.

– Почему же. У меня хорошая фантазия.