Игрывыгры

Щелчок захлопнувшейся за ним двери нарушил тишину, из спальни на звук выглянула хозяйка, серьезные глаза потеплели. Она успела сменить кофточку на футболку, темные локоны с вечно сбивающейся челкой превратились в хвостик. Бюстиком девушка не пользовалась, и ей шло. Надпись на футболке восклицала что-то по-иностранному. Или призывала к чему-то. Языков Михаил не знал. Из всего англоязычного прочитать получалось лишь матерное, знакомое по заборам, но в наборах букв, что расползлись по атакующему фронту девушки, известные сочетания отсутствовали.

– Не боишься посторонних в такой дом приглашать? – Надо бы образумить беззаботную пигалицу. – Люди разные бывают.

Его смерил пристальный взгляд. Будь на столе закуска, таким взглядом бутерброды можно нарезать.

– А что, – со странным задором усмехнулась девушка, – собираетесь меня изнасиловать?

Негодница. Ей опытный зрелый человек, годящийся почти в деды, достойный совет дает, а у нее на уме все хихоньки да хахоньки.

– Я – нет. Но вот другие…

– Других я сюда не вожу. – Лукаво прищурившись, Жанна вильнула одновременно телом и темой и направилась в кухню. – Вам чай или кофе? Или?..

Он понял мгновенно.

– Или. Чуть-чуть.

Вот чего сейчас не хватало. Молодец, девчонка. Понимает, чего душа просит.

– Хорошо. А я тогда – винца, за компанию.

Кухня соответствовала остальной квартире. Как и хозяйке. Как она сказала на входе? «Стараюсь, чтоб у меня все было красиво».

Подставив стул, Жанна полезла в навесной кухонный шкафчик. Она опасно балансировала и так сильно покачивалась, что Михаилу хотелось броситься на помощь, чтобы подхватить в момент возможного падения… или чуть раньше. Но он сдержался. А она не упала.

Девичьими стараниями на добротном столе нарисовался пейзаж из двух бутылок и пары бокалов.

– Присаживайтесь. И не переживайте за меня.

Пальцы сразу цапнули долгожданную белую емкость… Михаил все же пересилил позыв, отнял руку и сначала налил белого вина партнерше по церемонии. Затем из другой бутыли плеснул себе. Впрочем, плеснул – не то слово. Налил. До краев.

– Жизнь наша – замкнутый круг, – завел он один из привычных тостов, – живешь – выпить хочется, выпил – жить хочется…

Сидевшая напротив девушка с кислой миной улыбнулась, для нее жизнь являлась чем-то другим. Скорее всего, казалась бесконечной дорогой вверх, сияющей, чувственной и волшебной. Что ж, ему тоже когда-то казалось так. В ее возрасте.

Жанна исправила ситуацию, приведя к взаимоприемлемому общему знаменателю.

– За знакомство? – сказала она.

Капкан тонких пальцев не клацнул, не сжался, даже не обнял… он любовно принял в себя хрустальную ножку, утонувшую в жарком плену, и скосившиеся на жидкость глаза горели столь же невыразимой страстью, как и сотворенный жест, и вся поза. Если любви к жизни понадобится фотография на паспорт, отныне Михаил знал, с кого ее делать.

Бокалы поднялись и на краткий миг соприкоснулись. Животворящая влага потекла по пищеводу, даря ощущение счастья.

– Учишься? – Выдохнув, Михаил поставил опустевший бокал на стол.

Работать красотулечке, судя по возрасту, рановато.

– Угу, – беззаботно кивнула она. – А то все твердят, что я красивая… Кстати – не врут ли?

Собеседница приняла позу фотомодели из мужского журнала, верх выпятился, низ аппетитно оттопырился. До этого Жанна олицетворяла искушение, теперь – животный зов. Михаил поперхнулся.

– Н-нет, – выдавил он, – не врут.

Чужие наглые прелести пялились на него не менее откровенно, чем он на них.

– Вот. – В продолжение темы лучистые глазки девушки, умевшие без привлечения посторонних предметов превращать мужчин в фарш, печально опустились. – А хочется быть умной.

Михаил прокашлялся.

– Похвальное желание.

– Одобряете? – живо откликнулась Жанна. – И не считаете, что женщине нужно быть очаровательной пустышкой, которая создана исключительно для ублажения?

Интэрэсный поворот разговора. С какой из версий не согласись – все равно в выигрыше: к одному собеседница стремится, а вторым является. И она знает это, поскольку умело использует.

Вспомнилась супруга. Сейчас она, наверное, оплакивает его, утешая детей. Впрочем, каких детей? На отдыхе они все, благодаря нежданному подарку небедного шурина. За границу на месяц отправлены, в пику ему, Михаилу, намеревавшемуся привлечь мелюзгу к работам на огороде. Крутизну, видимо, родственничек показывал, хотя на десяток лет младше. Ну да пусть себе, лишь бы дети хорошо отдохнули. Так даже лучше, ведь супруга считает мужа преждевременно усопшим.

Преждевременно усопший ответил:

– Женщине можно быть любой. Мужчины все равно оценят по достоинству. Каким бы это достоинство ни было.

Жанна хихикнула.

– Я сказал что-то смешное?

– В обратном прочтении мысль несет другой смысл.

– Не понял.

– Ну, перевернем твою фразу, сменив женщин и мужчин.

– И?.. – Он подозрительно покосился.

– Получилось бы: «Мужчине можно быть любым. Женщины все равно оценят его по достоинству. Каким бы это достоинство ни было».

Смех в полный голос заставил улыбнуться и его, хотя ничего остроумного в переводе разговора в нижнюю плоскость он не заметил.

Жанна вдруг посерьезнела.

– Вы женаты?