Читаем iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан полностью

— Ладно, забыли… — озадаченно пробормотал Кангасск. — И что я, по-вашему, могу сделать?

— Поговори с Рафдаром, Дэлэмэр, — почти взмолилась Лика. — Ты единственный, кого он послушает… Мы согласны на уступки, на передачу части доходов… но нам нужен Лур. Гильдии нужен Лур. Без этого города на бывшей Ничейной Земле никогда не удастся наладить постоянную торговлю. Это тормозит все, в том числе восстановление Омниса после войны: просто удивительно, почему ни бессмертные, ни твои братья и сестры не обратили на это внимания…

— Хорошо. Понял, — нахмурившись, прервал ее Кангасск. — Я с ним поговорю.


Не прощаясь, он поднялся со скамьи и направился в свою комнату: он все-таки собирался переодеться перед этим походом и обдумать предстоящий разговор…

Прежде чем звуки зала слились в равнодушный гул, он успел расслышать спор Лики и Оэна за спиной… Да он и без слов понял бы, что этим двоим страшно. И страх этот внушает уже не молодой теневой король, а он, Кангасск Дэлэмэр, наделенный всем, чего лишен обычный человек, а от того переставший быть понятным… непонятное пугало людей всегда…

«Внушаю простым смертным настоящий страх…» — всплыла в памяти строчка из письма Максимилиана. Что ж… похоже, это было неизбежно. И цена за силу или за бессмертие всегда кажется слишком малой… до тех пор, пока ее не заплатишь…

Глава двадцать восьмая. Дочь колдуна

Зал был слишком большой, и скромный камин не мог разогнать в нем сырость, просочившуюся сквозь деревянные рамы с улицы. Влага крохотными капельками оседала на подоконнике, каменных стенах; на древнем оружии и щитах с гербами воинов, забытых ныне, — единственная роль которых теперь: украшать неприглядную серость зала… На древней стали в сырую погоду всегда оседает такая вот холодная, неживая роса. Каждый день приходит молодой маг, подручный Хардина, и правит все клинки и щиты заклинанием ресторации, а маленький Наиль — начищает до блеска.

…Если бы не уважение к памяти деда, Рафдар Дайн давно бы велел убрать все это и завесил бы стены коврами, чтобы стало хоть немного теплее. Мокрой осенью и холодной зимой подобные мысли посещали молодого короля теней особенно часто. И каждый раз он гнал их подальше: совесть не позволяла менять что-либо, что было дорого его деду — Джанкарту Дайну. В этом был особый смысл. Казалось: просто смени внешний вид зала и немного перестрой главную цитадель тени на свой вкус — и потеряешь нечто важное. Это было сложно объяснить…


Неуютный зал: такое большое пространство для одного человека. Пространство, которое нечем заполнить… внушительные диадемовые шкафы… кресло, меховой ковер и гора шелковых подушек у камина… а также множество редких и дорогих вещей повсюду — их так много, что уже ни одна не имеет значения, и все они сливаются в общий унылый фон… Но — вечно сырые стены… но — теряющийся во тьме потолок… эту пустоту ничем не занять…

Еще и дождь… Тут невольно почувствуешь прилив одиночества. И скуки. Единственное, ради чего здесь стоит находиться, это безопасность: защита от трансволо и лабиринт коридоров, полный охраны, за дверью. И еще, пожалуй, роскошная тишина. Такой больше нигде во всей теневой цитадели не встретишь…

Откинувшись в мягком, обитом белым фархом кресле, Рафдар следил пляску огненных языков в камине и тихонько напевал что-то мирумирское: песни Мирумира всегда были более беззаботны и менее злы, чем песни Аджайена, и это, по мнению теневого короля, был большой плюс — самое то разогнать тоску в дождливый вечер.

Рафдар ждал. Шагов он не услышал — люди теней ступают бесшумно: вошедшие дали знать о себе негромким приветствием. Двое рослых мужчин, облаченных в черный фарх, переступили порог зала и направились к своему королю. Они вели с собой высокую стройную девушку, осторожно поддерживая ее под локти: рабыня шла послушно, и шаг ее был еще мягче, чем их воровские шаги…

Все трое остановились перед Рафдаром, и, когда он встал им навстречу, каждый из воинов преклонил перед ним колено. Девушка растерянно посмотрела на них; в глазах ее мелькнул страх, и она поспешила сделать то же — преклонить колено перед тем, от кого так и веяло самоуверенностью и властью. Жест получился столь плавным и изящным, что Дайн младший невольно восхитился.

Рабыня с Черных Островов была прекрасна… Никогда еще Рафдару не приходилось видеть такой ненаигранной, естественной грации; такой покорности; такой чарующей печали во взгляде…


— Ай молодцы, ребята, — рассмеявшись, похвалил Рафдар; и, уже совсем другим тоном приказал: — Оставьте нас.


Те двое, что привели девушку, бесшумно скрылись, словно ожившие тени без лица и голоса. В зале остались только Дайн младший и его новая рабыня.


— Ты можешь встать, — сурово произнес Рафдар. Девушка повиновалась. — Не стоит больше преклонять предо мной колено: это жест моих воинов и тебя он не касается.


Девушка не шелохнулась, но в глазах ее отразился испуг: она отчаянно боялась разгневать чем-нибудь человека, от которого теперь зависела ее жизнь.


— Как тебя зовут? — спросил Рафдар, смягчившись.

— Галу, — тихо отозвалась рабыня.

Перейти на страницу:

Все книги серии Трилогия Омниса: Солнце, Луна и Три Обсидиана

Похожие книги