iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Суррон не раз и не два ловил себя на мысли, что все молодые инквизиторы напоминают ему фрументаров… иными словами, недавних детей, которым поручили слишком ответственную работу и дали многовато власти. Тем не менее, в сообразительности им не откажешь. Приходилось признавать, что эти люди, недалеко ушедшие от детства, обладают живым умом и порой спасают своими неожиданными догадками самые безнадежные дела. Да, и особенно поражает их неиссякаемая энергия: Суррон уже удостоверился, что порой двенадцать часов работы его молодые подчиненные — Ронита Гарра и Саарин Травель — выдерживают совершенно спокойно, тогда как самому Тибальту, инквизитору старой закалки, приходится поддерживать силы красной сальвией: возраст, все-таки…

— Что-нибудь произошло, пока меня не было? — спросила Ронита, попутно разбирая на столе дела и кристаллы. — Что-нибудь новое сообщили?

— Нет, — буркнул Суррон, с досадой вспомнив о том, сколько дней уже прошло впустую.

— Я тут решила поднять старые дела, — с оптимистической ноткой в голосе произнесла Ронита. — Рано или поздно всплывет что-нибудь, я думаю. Если хорошо искать, не бывает проблем без решения и вопросов без ответов!

— Бывают… — нахмурился Суррон. Ронита оставила в покое пыльные бумаги и вопросительно посмотрела на него. Саарин, собиравшийся войти в кабинет, остановился на пороге. — Бывают проблемы без решения и вопросы без ответов, — с горечью продолжил инквизитор. — Бывает и зло, которое всегда остается безнаказанным… что бы мы ни делали…

Я до сих пор иногда открываю дело с номером 1010, где среди погибших числится мой брат… За два года до войны целая боевая семерка и один студент погибли на границе Ничейной Земли при загадочных обстоятельствах; парня перед смертью пытали… и что бы я ни делал, как бы ни добивался правды, все было напрасно. И не потому, что искал плохо или улик было недостаточно. А потому, что те, кто стоит выше меня, были заинтересованы в том, чтобы убийца остался безнаказанным. Я просто уверен… Тогда каждое мое действие встречало со стороны Совета преграды или в лучшем случае равнодушие…

И таких дел много… Боюсь, это дело — такое же.

— Почему? — подал голос Саарин Травель. Кажется, он не совсем понимал, о чем речь. — Все только-только пошло на лад, мы нашли свидетеля…

— Кто свидетель? — усмехнулся на это Суррон. — Ученик миродержцев!.. Я даже на допрос его не вызвал, а пригласил…

— То есть, он может и не прийти?.. — Ронита скрестила на груди руки и исподлобья посмотрела на Суррона.

— Запросто, — мрачно усмехнулся тот. — Такая вот ирония. Три года Ученичества… по сути, самый «недоученный» Ученик миродержцев… ни маг, ни воин. Вы с Саарином запросто притащили бы его сюда за шиворот. Но ты сама представь, что будет, если тронуть Ученика… — инквизитор с особой иронией выделил последнее слово.

— Все равно. Даже если так… — категорично отозвалась Ронита. — Прийти и дать показания — в его интересах.

— Наследник миродержцев должен беречь свое доброе имя, — вторил ей Саарин. — Это вопрос чести.

— …Я не привык слишком полагаться на человеческие честь и совесть, — помолчав с минуту, сдержанно произнес Суррон. — Я слишком стар и слишком много повидал такого, что вообще отучит верить людям… Что ж… если есть на то воля Единого, пусть в данном случае я окажусь не прав, а вы — правы…

— К тому же, — сочла нужным добавить девушка, — быть может, Дэлэмэр и не замешан в этом деле.

— Быть может, — кивнул ей Суррон Тибальт. — Увидим…

Кангасск порядком поплутал по городу, прежде чем нашел здание, где располагалось столичное отделение Инквизиции. Сложенное из блестящего дымчато-серого камня, оно, тем не менее, не выглядело ни мрачным, ни хмурым и уж тем более не походило на крепость. Окна нижнего этажа были витражные и изображали сюжеты такой недавней, но все же ушедшей эпохи: здесь были Влада и Серег, и образно представленная система трех Хор, и первая война, закончившаяся появлением Кулдагана и закрытием Провала… пройдясь мимо этих окон, о многом можно было подумать, пожалеть, помечтать.

Здание закона и порядка рассказывало каждому прохожему славные моменты омнисийской истории, а часы на его башенке степенно отсчитывали время.

«Инквизитор — это состояние души…» — так писал Макс. Кажется, Кангасск немного его понял, проникнувшись особой атмосферой этого здания и крохотного парка рядом. Нечто притягательное, манящее, воодушевляющее…

…Знать бы только, откуда это противное жжение в груди. И почему, при всем искреннем восхищении, на душе так горько…

Они встретили Кана у дверей — моложавый мужчины лет тридцати и девушка, которой на вид едва ли сильно за двадцать («двадцать пять» — подсказал харуспекс безжалостно). Теперь Кангасск понял, что имел в виду Орестес Роум, когда в беседе вскользь упомянул о том, что Инквизиция и Охота здорово помолодели после войны…

— Я Ронита Гарра, — представилась девушка и кивнула в сторону мужчины: — А это мой коллега Саарин Травель.

— Кангасск Дэлэмэр, — кивнул Кан.