iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Табириум был воплощением «архитектуры страха» военного времени. Лишь два здания немного разбавляли мрачную картину: церковь Единого — каменная, изящная, с круглым витражным окошком над входом; и — таверна «Сорок Злых Сальваторов» (вот же название! определенно, своя история за ним кроется). Похоже, они были построены здесь уже после войны.

…Узкие извилистые тропки оплетали городские улицы хитрой паутиной. Местами Кангасску было проще пройти по сугробам, чем разбираться в ней. Благо, у таверны дорога была хорошо утоптана: сразу видно, место довольно посещаемое… не в пример стоящей поодаль церкви. Однако, переступив порог этой таверны, Кан поразился тому, как пуст общий зал: видимо, затянувшаяся метель всему виной. За кружечкой местного эля коротали время лишь три человека. Кангасск не стал скромничать и позволил предчувствиям говорить в полный голос. Так что к Фрилу он подсел сам.

— Здравствуй… Фрил… — приветствовал он незнакомца.

— Здравствуй, Ученик миродержцев…

Человек, откликавшийся на имя Фрил, поднял глаза и задумчиво посмотрел на Кангасска. А после сладко потянулся, разминая затекшую спину, и устроился поудобнее, положив на стол локти.

…Он еще не был седым, несмотря на то, что скоро должен был отметить пятый десяток лет. Одежда его, невзрачная и простая, была, тем не менее, идеально чиста и аккуратна («запах» магии и незримые следы часто применяемого к ней заклинания ресторации говорили сами за себя). Нет, это не бродяга и не вор — это маг… и человек, привыкший когда-то к богатой жизни и высокому положению, которое ко многому обязывает (в том числе и к тому, чтобы всегда выглядеть безукоризненно). В пользу этого говорил и взгляд Фрила: гордость, воля и сила читались в нем ясно. Но, похоже, судьба здорово потрепала этого человека, надломила что-то в нем… потому и было в его глазах нечто отчаянное. Так смотрит тот, кто все потерял и держится храбро лишь из гордости и упрямства.

— Будем знакомы, я Галан Браил… — сказал маг… и протянул Кангасску руку.

Это был не просто знак приветствия, начавший в последнее время завоевывать популярность в Омнисе. Нет. Галан вложил в него особый смысл, и Кан это понял.

Горечь потерь… Память — об Ордене Горящего Обсидиана, о Максе Милиане, о времени, когда все было и могло быть иначе.

И Ученик пожал эту руку; слабо — ведь его правая рука до сих пор скверно слушалась, — но пожал… Он должен был видеть в этом человеке врага. Должен был винить его во многом. Но не мог. И даже почувствовал, что ему жаль Фрила-изгнанника, искренне жаль.

Обошлись без лишних слов. Видимо, Галан и так получил от этой встречи то, что хотел.

Опытный маг, он готовил трансволо, не прекращая неспешной беседы. Он ничего не просил, ничего не утверждал, говорил только о списках: скопированные из разных источников, они требовали вдумчивого изучения и знания некоторых сокращений и хитростей, чтобы можно было разобрать, что к чему. Это и объяснял Галан Браил. И Кангасск, в свою очередь, не задавал посторонних вопросов.

Наконец трансволо было готово. Тридцать одна минута. Почти рекорд.

— С твоего разрешения, Ученик, — грустно усмехнулся Галан и уточнил: — запретный радиус.

— Разрешаю… — согласился Кан.

— Тогда до встречи…

Ученика миродержцев приняла звездная бездна трансволо. Странное чувство охватило его, когда он вновь взглянул на списки и мысленно вернулся в таверну забытого небесами Табириума… странное… Хитрый коктейль из разочарования, грусти и жалости, с терпким привкусом недоброго предзнаменования…

Глава сорок седьмая. Подвиг не отменяет кары