iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Немаан-стиг разыграл перед Занной человека бесстрашного и сильного, сверхчеловека, о каком мечтал не один мыслитель, и завоевал ее симпатию без труда. Для него не существовало проблем. Он не щадил себя. И ни в чем не показал слабости. Но сейчас… даже будь это не стигийский мираж, а живой человек, Занна не предпочла бы его Кану.

Кангасскнемершгхан Дэлэмэр… в тебе есть глубина. Как в океане. Как в небе. Как в древней душе. Глубина, о которой не ведаешь ты сам. И ты не играешь ролей. Тебе это не нужно…

Проснувшись, Кангасск не сразу вспомнил, где он и какой сегодня день. И первым, что увидел последний еретик, был Эрхабен, переливающийся в розовых лучах рассвета. Кто бы мог подумать, что посреди снежной пустоши дикого Севера, монотонной и безграничной, возможно такое чудо…

…Он сгорел быстро, во вспышке величайшего из Зирорнов, какой когда-либо знал Омнис. Всё, кроме камня и металла, обратилось тогда в пепел, целое облако пепла, которое на двое суток закрыло Северу солнце. Камень же расплавился в стекло, застывшее мутными наплывами на ледяном ветру. И ручейки металла пролегли меж них, точно серебристые вены.

Три тысячелетия с тех пор, каждый рассвет, каждый закат стеклянно-металлический Эрхабен «пылал» снова, отражая алые блики солнца. И, даже мертвый, был прекрасен, сияя среди безлюдных снегов.

Здравствуй, последний еретик. Твой город приветствует тебя…

Глава шестьдесят четвертая. За пурпурной аркой

— Твой город… — тихо проронила Занна.

Сияющий, великолепный Эрхабен яркими искорками отражался в ее темных глазах.

— Не больше часу пути, — Илианн задумчиво коснулась подбородка кончиками пальцев. — Мы могли бы быть там уже ночью…

— Знаешь… — Кангасск тяжело кашлянул. — Это хорошо, что мы не пришли туда ночью.

Занна резко обернулась и взглянула ему в глаза.

— Город не пустой. Сегодня уже нет, — пояснил Кан.

Завтрак вышел спешным и скудным. Обедать будет уже нечем. Кангасску не хотелось думать о ближайших двух днях: прожить бы этот…

Незримое кольцо угрозы будто расплавилось и потекло: сотни детей тьмы, выжидавших до сего дня, пришли в движение. Нет, Немаан не спохватился в последний момент: Кангасск крупно недооценил бы врага своего, подумав так. Нет. Скорее, стиг понял, к чему клонит Ученик миродержцев, образ мысли которого он так хорошо изучил, и отпустил своих рабов с поводка. За ненадобностью. Демонстративно. Возможно, так. В любом случае, оказавшись на свободе, те отправились туда, куда звало их чутье… Если на диком Севере еще остались городки, подобные Малому Эрху, то это их последний день.

Быстрые лапы чарги вздымали в воздух снежный пух, за ночь прикрывший колкое крошево, и стеклянистый призрак Эрхабена, казалось, сам полз навстречу, открывая взору искалеченное Зирорном миродержца нутро. Некогда гордые линии высоких башен, соединенных воздушными мостами и оплетенных мириадами лестниц; площадки для висячих садов на огромной высоте; острые шпили обсерваторий, до сих пор скребущие холодное северное небо… Небо… Этот город в едином порыве стремился к нему, не в пример растекшейся по зеленым Холмам прекрасной Юге или огромным портовым городам, обнимающим спокойные бухты; или строгой Столице, выстроенной кольцами вокруг единственной крепости. Эрхабен, не выходя за пределы стен, рос только в небо; он и умер, не сводя взгляда с бездны над головой.

…Над багровой картой Провала легко было думать; тогда казалось — зайди за ворота внешней стены — и смело открывай вход в Провал, не опасаясь перенестись в некартированную область мертвого мира. Но на деле…

О, ворота Кангасск отыскал без проблем. Две металлические створки, намертво вплавленные в стены зирорновым жаром. Три тысячи лет никто даже не пытался открыть их. И все эти годы Эрхабен был запечатан, как гробница.

— Они не откроются, — хмуро констатировал Кан, предвосхитив вопрос Занны.

Эа остановилась у ворот. Величественные, с остатками золотистого узора, в котором сплелись в бою драконы и демоны, эти ворота поднимались так высоко, что нужно было задрать голову, чтобы видеть верхние петли. Стены с оплывшими зубцами и стекляными стелами смотровых башен поднимались еще выше.

— Вдоль стены, Эа, — сказал чарге Кан.

Он не просил и не помышлял сейчас о спешке, и умный зверь, уловив интонацию хозяина, пустился вперед легкой рысью.

«Гробокопатели»… вот о ком Ученик вспомнил в тот момент. Вряд ли эти охочие до древних сокровищ бродяги карабкались по стеклянным стенам, чтобы попасть внутрь…

Ехали в напряженной тишине. Занна в кровь искусала губы, но не произнесла ни слова упрека; девочка жалась к матери, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам, как дикий зверёк. В лучах поднявшегося над горизонтом солнца стены Города Еретиков уже не бросали алых и рыжих бликов: они сияли золотом. Золото мёртвых; стекло, крадущее звездный свет…

Кангасск терпеливо ждал своего знака. И дождался: две цепочки свежих следов прорезали утренний снег. Не больше часа назад кто-то прошел здесь, топча нежный утренний пух тяжелыми сапогами. Двое. Один тащил за собой легкие сани…