III рейх. Социализм Гитлера

В отличие от войн прошлых эпох, успех в которых зависел от полководческого умения, стратегии, мужества, организованности и самоотверженности солдат, — Первая и Вторая мировые войны были преимущественно войнами заводов и фабрик, войнами ресурсов, противостоянием уровней материальной обеспеченности и снабжения, соревнованием мощи и эффективности экономических систем. Еще в 1937 г. швейцарский военный теоретик Ойген Бирхер написал весьма примечательные и совершенно справедливые строки: «Стратегический гений не вреден, но и не существенен. Следует предпочитать гениев экономических»[83]. Даже если бы в Германии последние и объявились, развернуться им все равно не удалось бы, ибо с начала войны Рейх перешел к центральному планированию и управлению экономикой, а в условиях планового хозяйства внутренние потенции и ресурсы мощной немецкой промышленности по-настоящему проявиться не могли. Тенденция все планировать проявилась даже в том, что с 27 сентября 1939 г. население было переведено на карточную систему снабжения продуктами питания, одеждой, топливо; с чисто немецкой последовательностью рационировано было даже питание для собак и кошек. Ради военной промышленности экономили на всем, и постепенно население привыкло питаться скудно и некачественно (хотя и сытно). В 1939 г. Германия находилась на полпути к милитаризированной экономике[84]. В отличие от кайзеровской Германии 1914 г., к 1939 г. в Третьем Рейхе уровень богатства и процветания был значительно ниже, поскольку к 1914 г. Германия насчитывала 40 лет мирного развития и запас прочности у нее был гораздо большим. К тому же, в 1914 г. германская промышленность во многих отношениях была лучшей и самой современной в мире; в 1939 г. у Германии за плечами был тяжелейший кризис 1929 г., а производительность труда в промышленности отставала от американской, английской и французской.

Создание плановых органов началось еще до войны: 18 августа 1939 г. были созданы так называемые имперские инстанции (Reichsstellen); им было поручено регулирование и планирование определенных секторов производства в натуральных величинах, а также подчинено ремесленное производство. Таким способом нацистский режим хотел задействовать в планировании опыт и организаторские способности предпринимателей. Частная собственность на средства производства не была ликвидирована; предприниматели, в военное время покорно следуя всем указаниям политического руководства, надеялись после войны вновь стать полными хозяевами на производстве. Возможный «единый» фронт немецкой промышленности против дирижистских устремлений правительства к 1939 г. был разрушен вследствие беспрерывной борьбы отдельных компаний, фирм за валюту, сырье, рабочие руки, поэтому промышленность не смогла представлять свой собственный интерес и не имела политически определенных потенций, хотя политика и экономика были тесно переплетены между собой. Подтверждением последней мысли может служить назначение (в 1938 г., в рамках четырехлетнего плана) Карла Крауха генеральным уполномоченным по химической промышленности. Краух был не только крупным специалистом по буне и искусственному бензину, но и председателем правления «ИГ Фарбен» — крупнейшей в мире химической компании, которая благодаря своему человеку в верхах стала монополистом в своей сфере, и гитлеровский четырехлетний план практически стал планом развития предприятий этого колоссального химического концерна[85].

Противники сращивания экономики и государства находились не только среди промышленников — даже министр экономики Вальтер Функ был против государственных экономических регламентаций и вмешательства в дела предпринимателей. Мысля категориями мирного времени и предпочитая рыночные ценности плановому хозяйству, он (не будучи посвящен в планы Гитлера) противился также и политике форсированных вооружений. Но и Функ, после того как началась война, вынужден был оставить свой девиз «business as usual» (бизнес как обычно) и стал сторонником максимального напряжения всех ресурсов.