Говоря об этих категориях, Робинсон колеблется между двумя полюсами. С одной стороны, он признает, что в поисках смысла своих воспоминаний субъект стремится найти такой смысл, который бы наилучшим образом отвечал объективному характеру пережитых им/ею событий. Поиск смысла не отрицает объективной реальности прошлого, сохраненного в воспоминаниях. С другой стороны, Робинсон настаивает на том, что различные интерпретации следует считать равно аутентичными: нужно не делить их на правдивые и ложные, но признать, что все они отражают определенные различия и изменения в личных точках зрения и, таким образом, оценивать их не по точности, а по аутентичности. На самом деле важны и осмысленны оба полюса. На феноменологическом уровне, оценивая и объясняя происходящие с ними события, люди думают не только о верности своим текущим взглядам, ценностям и целям, но и о соответствии объективной реальности. Поэтому, узнав о произошедшем событии больше, человек может радикально его переоценить. При получении новой информации значение события может оставаться стабильным, обрастать дополнительными смыслами, или же прежние понимание и оценка могут заменяться новыми. Адекватность интерпретации события может возрастать или снижаться в зависимости от факторов, связанных с точкой зрения. Поэтому, обсуждая одно и то же событие, люди зачастую расходятся во мнениях и спорят о его значении.
Воспоминание сочетает не только факт с осмыслением факта, но и прошлое с настоящим. В сущности, это отличительная характеристика памяти. Она сопрягает прошлое с настоящим — так, что не только прошлое влияет на настоящее, но и настоящее влияет на то, как вспоминается прошлое. В вопросе об информации и ее значении необходимо держать в поле зрения оба полюса этой диалектики. Те, кто вспоминает прошлое, хотят именно вспомнить, а не создать его заново в соответствии с текущими задачами и потребностями. Но в то же время прошлое вспоминается для того, чтобы как–то использовать его в настоящем. Как писал Бартлетт в статье о памяти в Британской энциклопедии,
Все те же ключевые вопросы [стоят перед нами] со времен первых исследований памяти: как понять и примирить два противоречащих друг другу требования — буквально точного воспроизведения событий и впечатлений, какими они были в тот момент, когда «отправились на склад», и столь же настоятельного требования извлекать их «со склада» в достаточно гибкой форме, способной отвечать требованиям нашего постоянно меняющегося мира[905]
.