Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Подобно тому как автономному деятелю нет нужды отрицать свою зависимость от других даже на глубочайших уровнях своего существования, также и автономному мыслителю нет необходимости отрицать определенную степень доверия к словам других — напротив, ему следует использовать это доверие для выработки собственной, истинно независимой и критической позиции. Интеллектуальная автономия необходима для выработки посильного контроля над собственными взглядами и проверки того, насколько соответствуют текущие взгляды индивида его когнитивной истории и нынешнему интеллектуальному окружению. Тем не менее независимый мыслитель — это не тот, кто до всего додумывается сам, а тот, чей разум способен контролировать и оценивать информацию, поступающую к нему из обычных источников, индивидуальных или социальных[1228].

Таким образом, вера чужим свидетельствам (которую все мы демонстрируем очень часто) предполагает некое фундаментальное доверие к другим — но вовсе не обязательно некритическое доверие:

Когда мы верим свидетельству, то верим сказанному, так как доверяем свидетелю. Это доверие — фундаментальное, но не слепое. Как отмечал [Томас] Рейд, ребенок начинает с полного доверия ко всему, что ему говорят, и развивает более критическую позицию по мере взросления. Но и для взрослых критическая позиция вырастает как частный случай на основе позиции доверия — так же, как свойственное взрослому понимание того, что память может нас обманывать, вырастает на основе доверия к воспоминаниям в целом.

Обыденное восприятие говорит нам, что отношения доверия и критической оценки диаметрально противоположны друг другу, но на деле это не так–хотя в частном случае бывает невозможно одновременно доверять свидетелю и подвергать критической оценке его свидетельство. Для восприятия свидетельства слушателями характерно участие в этом процессе некоего механизма обучения, в который встроены определенные критические способности… Мы можем «не видеть причин сомневаться» в чужом сообщении, хотя нас никак не назовешь легковерными — можем попросту видеть, что в сообщении нет обычных предупреждающих знаков обмана, путаницы или ошибки. Такое знание включает в себя наши представления о компетентности свидетеля, об обстоятельствах, при которых он произносит свое свидетельство, о внутренней непротиворечивости его свидетельства, об отсутствии противоречий с тем, что говорят о том же предмете другие… Важно понять, что доверие и критическая оценка связаны друг с другом сложными отношениями[1229].