Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Мы уже видели, что, пожелав назвать нескольких учеников из числа Двенадцати, Папий обратился не к спискам Двенадцати у Марка или Матфея (что было бы естественно, поскольку оба Евангелия были ему известны), а к Евангелию от Иоанна: шестерых учеников из семерых он называет в том порядке, в каком они появляются в этом Евангелии. Чтобы отличить группу Двенадцати от остальных учеников, упомянутых у Иоанна, ему, несомненно, пришлось воспользоваться списками синоптиков — но, несмотря на это, он использовал именно то перечисление, которое приводит Иоанн. Очевидно, Папий ценил Евангелие от Иоанна очень высоко — выше других известных ему Евангелий.

Однако какие–либо непосредственные отзывы и замечания Папия о Евангелии от Иоанна не дошли до наших дней. (Чарльз Хилл недавно сделал предположение, что в Церковной истории, 3.24.5–13 Евсевий, не ссылаясь на Папия, передает его слова о Евангелии от Иоанна[1064]. Как ни заманчива такая гипотеза — я в ней сомневаюсь; об этом мы подробнее поговорим в приложении к этой главе.) Однако в главе 9 мы показали, что замечания Папия о Евангелиях от Марка и от Матфея, приведенные у Евсевия (Церковная история, 3.39.14–16), лучше всего объясняются, если предположить, что Папий сравнивает их с Евангелием от Иоанна. Папий считал, что у Марка и у Матфея отсутствует «порядок», которого можно ожидать от сочинений очевидца, поскольку знал и другое Евангелие, исходящее от очевидца, в котором хронологическая последовательность событий была иной и чей «порядок» (taxis) Папий предпочитал. Это — Евангелие от Иоанна, в котором Папий, скорее всего, видел лучший образец исторического сочинения, чем в Евангелиях от Марка и от Матфея (а также от Луки, если оно было ему известно). Именно сравнение с Иоанном заставило Папия считать, что Марку и Матфею недостает упорядоченности — и, не желая отказываться от последних двух Евангелий, он постарался объяснить, откуда в них эта неупорядоченность и почему, несмотря на это, они обладают огромной ценностью вследствие своей близости к свидетельствам очевидцев. Отправной точкой для него служила ценность Евангелия от Иоанна.

Это заключение о сравнительной оценке Евангелий Папием приводит нас к последнему выводу о том порядке, в котором он перечисляет семерых учеников в Прологе к своей книге. Как мы уже отмечали, последовательность их имен — от Иоанна. Первые трое (Андрей, Петр, Филипп) перечислены в том порядке, в каком все они, один за другим, становятся первыми учениками Иисуса в первой главе Евангелия от Иоанна. Если, как мы предположили, следующие имена (кроме Матфея, пришедшего из других источников) также приводятся в соответствии с очередностью их появления в Евангелии (Фома, Иаков, Иоанн) — это подтверждает, что Папий высоко ценил и принимал последовательность событий (taxis), описанную Иоанном. у Марка и Матфея, разумеется, эти ученики появляются впервые в совершенно ином порядке. у Марка порядок такой: Петр, Андрей, Иаков, Иоанн, Филипп, Матфей, Фома. Мы знаем, что с самых ранних времен читатели обращали внимание на различия между синоптическими Евангелиями и Евангелием от Иоанна, особенно в порядке изложения ранних событий[1065] (в том числе призвания первых учеников). То, что Папий здесь следует порядку Иоанна, указывает на то, что он сознательно предпочитал в этом отношении Евангелие от Иоанна.

Сравнивая Евангелие от Иоанна с Евангелиями от Марка и от Матфея, Папий должен был сказать что–то о его происхождении. Почему же об этом умолчал Евсевий? На то могло быть две причины. Одна — та, что, как мы и предположили, автором этого Евангелия Папий называл Старца Иоанна. Сам Евсевий постоянно подчеркивает, что Папий различает двух Иоаннов — сына Зеведеева и Старца, поскольку хочет доказать, что именно последний был автором Откровения (Церковная история, 3.39.5–7). Евсевий не считает Откровение ни апостольской, ни канонической книгой. Однако, обращая такое внимание на различение у Папия двух Иоаннов, Евсевий не мог пропустить или скрыть то, что автором Евангелия Папий считает Старца, а не сына Зеведеева. А с этим суждением Евсевий никак не мог согласиться.