Иисус и победа Бога

Начнем с того, что нам уже хорошо знакомо. Вопрос о нынешнем страдании и будущем оправдании и искуплении, о способе осуществления ГОСПОДОМ этого оправдания евреи I века осмысливали в категориях плена («этот злой век») и восстановления («будущий век»). Конечно, я сейчас несколько упрощаю для краткости (у них были разные способы выразить одну и ту же мысль), но подчеркну еще раз: большинство евреев I века считали плен незаконченным, а обетования Исайи и других пророков — неисполненными. Ведь в стране правили Пилат, Ирод, Каиафа. Над ней господствовали язычники. Значит, Царство еще не пришло, злой век еще не кончился. Будущий век принесет свободу и мир, когда ГОСПОДЬ оправдает свой народ после долгого периода страдания.

И снова подчеркнем: в иудаизме I века возвращение из плена означало «прощение грехов», и наоборот.

Дщерь Сиона! Наказание за беззаконие твое кончилось; Он не будет более держать тебя в плену[2053]

.

Пока Израиль страдает от иноземной оккупации, «грехи», приведшие к плену, не «прощены». Прощение — вещь абсолютно конкретная. Как с узником: «помилование», которое не ведет к освобождению из тюрьмы, — никакое не помилование. Псалмы и пророки ждали дня, когда пророчества исполнятся, грехи будут прощены, а ГОСПОДЬ раз и навсегда покончит со злом, угнетавшим Его народ.

Для евреев, ждавших подлинного возвращения из плена, господствующей исторической и богословской темой была тема исхода. Исход праздновали ежегодно на Пасху. Он создавал классический еврейский метарассказ, в котором надежда на возвращение из плена имела смысл и в категориях которого возвращение описывалось в ряде классических пророческих текстов[2054]. Важность рассказа об исходе в историческом, политическом и богословском мировоззрении иудаизма Второго Храма трудно переоценить. Будем помнить: он звучал в мире, где большинство евреев надеялись, что он повторится и на сей раз решит проблему навсегда… Эти–то аллюзии Иисус и пробуждал своим последним великим пророческим и символическим актом.

Если начать отсюда, можно понять очень многое про мышление Иисуса.

(iii) Первая побочная сюжетная линия: мессианские бедствия

Как мы показали в NTPG, во времена Второго Храма некоторые евреи верили, что великое избавление осуществится через период огромного страдания[2055]. Это рассказ в рассказе: апокалиптическая драма придет к завершению через время бедствий. Хотя так считали не все евреи, данная тема достаточно часто встречается, чтобы мы могли включить ее в анализ (мы находим ее, например, у кумранитов, движение которых имело ряд аналогий с движением Иисуса).

Нам легче будет оценить значение этой сюжетной линии в рассказе о новом исходе, плене и восстановлении, если мы вспомним некоторые мысли Альберта Швейцера. Швейцер рассматривал ожидание «мессианских бедствий» в период Второго Храма как важный ключ к пониманию Иисусом исторического момента и своей в нем роли. Для него основная идея — Испытание (peirasmos).

Чтобы понять решимость Иисуса пострадать, необходимо сначала уяснить себе: тайна этого страдания входит в тайну Царства Божьего, ибо Царство не может прийти, пока не произошло peirasmos… Новшество же состоит в том, как именно понималось страдание. Для Иисуса скорбь была связана с историческим событием: он пойдет в Иерусалим, чтобы принять там смерть от рук властей… В тайне его страстей, которые Иисус открывает ученикам в Кесарии Филипповой, домессианская скорбь для других людей отменяется и упраздняется. Она сосредотачивается на нем одном… Вот к какому новому убеждению он пришел — пострадать ради других… чтобы наступило Царство[2056].

Эта идея, подобно многим другим идеям Швейцера, шла вразрез с богословской модой начала XX века, а потому ее не только почти не восприняли, но и практически не обсуждали. Однако здравое зерно в ней есть, хотя без серьезных корректив и не обойтись (например, с учетом прогресса в понимании еврейской апокалиптики).