Иисус. Историческое расследование

Даже Мелитон и Тертуллиан предательски проговариваются, что имя «христианин» появилось на свет во время императора Августа, то есть тогда же, когда, согласно Иосифу Флавию, на свет появилась «четвертая секта». Славянский Иосиф отождествляет Цадока и Иоанна Крестителя и утверждает, что он проповедовал по крайней мере 30 лет, с 6 по 36 г. н. э. А мандеи утверждают, что Иоанн Креститель проповедовал сорок два года.

Если принять гипотезу о том, что Иисус Назорей, как и Мессия Менахем и Иуда Галилеянин, происходил из рода атамана Иезекии, то начало иудейской секты, часть которой впоследствии развилась в римское христианство, именно что датируется I в. до н. э, а сама эта секта датировала себя еще раньше. Она считала себя настоящими преемниками тех святых, которые подняли восстание против Антиоха IV Епифана. Еврейские источники неизменно связывают деятельность Иисуса Назорея с именами Иехошуа бен Перахии и Симеона бен Шетаха, и очень возможно, что эти источники и в самом деле правильно определяют время раскола святых на правящих фарисеев и оппозиционных ессеев.

Тот факт, что такие тексты, как «Свиток войны», мы можем, скорее всего, датировать временем гражданской войны против Ирода, — это вовсе не повод отрицать тождество кумранитов и ранних христиан. Это повод для другого — для пересмотра хронологии раннего христианства.

Глава 16 О чем молчат «Деяния апостолов»

Вернемся снова к «Деяниям апостолов» и попытаемся восстановить неотцензурированную историю развития христианской общины после казни Иисуса.

Никакой демократии в этой общине не было. Никакие языки пламени на апостолов не сходили. Преемником Иисуса стал его брат Иаков по прозвищу Праведник.

Апостолы проповедовали прямо в Храме, храмовые священники обращались в веру святых, а доказательством истинности этой веры были постоянно творимые исцеления и чудеса. Эти исцеления совершались прямо на ступенях Храма на глазах зевак.

Начиная с эпохи Просвещения либеральные теологи приложили необыкновенные усилия, чтобы вычеркнуть эти чудеса из истории христианства. Мы уже говорили о Рудольфе Карле Бультмане, который предложил удивительную теорию о том, что чудеса, описанные в Новом Завете, не должны отвлекать нас от существа вопроса, а существом вопроса являлась экзистенциальная готовность Иисуса к самопожертвованию.

Проблема заключается в том, что бультмановский экзистенциализм, может, и пришелся бы по вкусу императору Марку Аврелию, но иерусалимской толпе на него было плевать с высокой колокольни. Чихать они хотели на экзистенциализм. С экзистенциалистскими лозунгами бультмановский Христос не собрал бы по всему Иерусалиму и полудюжины верующих.

То, что проповедовал Иисус и апостолы, была возможность стать святыми — то есть смертными, обладающими великим могуществом и стоящими выше ангелов. Верующих ждала вечная жизнь и золотые троны.

Эти обещания пленяли толпу и приводили всё новых и новых обращенных. Каждому хотелось сесть на престоле, вкусить от древа, растущего посереди Рая, и пасти железным жезлом язычников.

Яхад был так силен, что, когда апостолов арестовывали, на следующее утро они вновь проповедовали на ступенях Храма. В конце концов, арестовавшие их стражники вовсе не горели желанием сделаться жертвой людей, которые могли убивать огнем из своих уст.

Всё изменилось после беспорядков, связанных с нападением на Иакова, брата Господня, которого наш хитрый Лука именует «Стефаном».

Почему он дает ему именно такое прозвище?

Мы можем только догадываться, но самое простое предположение заключается в том, что «Стефанос», т. е. Венец — это греческое название тиары иудейского первосвященника. Именно о «золотом тройном кованом венке» (στέφανος) пишет Иосиф Флавий[545]. О «стефаносе» с золотой табличкой пишет Филон Александрийский[546] и «Завещание Леви»[547].

Лука лжет — искусно и изощренно. Он хорошо знает, что удивительный персонаж, лицо которого сияло, как лицо ангела, претендовал на статус первосвященника по версии праведников. Поэтому он и называет его «Венцом».

В результате беспорядков Иакова чуть не убили, и с группой сторонников он бежал в Кумран. Вскоре после этого в Кумран прибыл и Павел. Он явился туда, разумеется, без всяких писем первосвященника и не как представитель властей, а как представитель другой фракции. Он повинился и признал правоту Иакова, но мир между ним и Иаковом был недолог.

Вскоре Павел бежал из Кумрана/Дамаска, будучи спущен, по его собственному признанию, в корзине по стене (2 Кор. 11:32). Он сделал в точности то, что и Лжец в «Дамасском документе», который увел с собой часть яхада.

Через некоторое время после бегства он объявился в Антиохии, где у него вышел конфликт с бывшим там Петром. Конфликт был связан с тем, что Петр, «до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2:11–12).