Иисус. Картины жизни

«В недре Отчем» возрастал Младенец Иисус, и посему детство Его было счастливым. Но, как и для всех детей, для Него, наверное, это было естественным. Он не задумывался о причинах и особенном значении Своей связи с Отцом. Если у человека познание себя – сердцевина его духовной жизни, то для Него оно было, скорее, источником Его духовной истории в период жизни на Земле. Он все отчетливее осознавал Свое бытие в Боге, все яснее понимал его причинную связь с тем, что лежало по обе стороны границ Его земной истории. У Иоанна читаем: «Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу…» и «Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его и что Он от Бога исшел и к Богу отходит» (13:1, 3) – и при этих словах невольно думаем, что именно в этот час то, что Он прилюдно говорил о Себе, открылось Ему в необычайно ярком свете и стало наконец очевидным и достоверным.

О духовной жизни Иисуса в детстве мы узнаем также из первых слов, услышанных от Него Самого. Сказаны они уже не ребенком, а двенадцатилетним мальчиком и высвечивают для нас Его детские годы. Это известный ответ Иисуса Своим родителям в храме: «Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» (Лк 2:49) (Точнее: «Должно быть так, чтобы Я пребывал в принадлежащем Моему Отцу, иначе говоря, во всем, что создано Отцом».)

Лучистый свет тех слов и поныне осеняет каждого христианского ребенка. Он проявляется в сокровенном осознании некоего высокого призвания и священной связи с Отцом Небесным. И этот свет приходит в сердце ребенка прежде от родителей. Их ответственность за нас перед Богом наполняет наше собственное Я священным смыслом. Вместе с родителями мы ощущаем себя во власти единого для всех Отца Небесного, что налагает на нас строгие, но радостные обязанности: «Ты должен сделать то-то и то-то, ибо так хочет Отец Небесный». В такой священной духовной атмосфере ребенку живется удивительно хорошо, и он быстро набирается сил.

Но если мы чувствуем себя ответственными за данных нам Богом детей, то сколь велика была ответственность Марии и Иосифа за этого ребенка, доверенного им Самим Богом! С каким благоговением смотрели они на Него и говорили Ему как «должно быть» ради Отца Его (Небесного)! И это благоговение перед величием Его естества находило в ребенке ясный отклик Его собственного сердца, отклик, исходящий от самого Отца, выражаемый, конечно же, с самой что ни на есть детской непосредственностью.

Все это мы чувствуем в словах Мальчика Иисуса. В них отчетливо слышится детское возвышенное понимание значимости Своего «Я» и Своей связи с «Отцом», выраженное, правда, предельно просто и смиренно. Они пронизаны ощущением блаженного долга следовать Его воле, радостным и благоговейным отношением к Нему. Из тех слов не явствует, как это отражалось на Самом Мальчике, как происходило Его общение с Отцом, давались ли Ему, к примеру, откровения. Наверное, Отец все еще остается сокрытым для Него так же, как и для всех нас, и открывается лишь в том, чему «должно быть» согласно Его воле.

Удивление Мальчика, прозвучавшее в Его вопросе «или вы не знали?..», свидетельствует о Его уверенности в том, что Мария и Иосиф обычно разделяют подобные Его мысли. То, что «должно быть» Ему, и именно в силу Его отношений со «Своим Отцом», было общим драгоценным достоянием всех троих. От них оно перешло к Нему, Он же, как содержание и смысл этой священной истины, всем обликом Своего существа являл для родителей все новые и новые ее подтверждения.

То, что Бог Небесный – Его Отец, поведали Ему, скорее всего, родители. Об этом может свидетельствовать и то, как они о Нем думали и как с Ним обращались. Именно то, что мы о своих детях думаем, быстрее всего воспринимается ими и глубже всего проникает в их сознание. Как чутко откликалось на это Его сердце, как по-детски, но в то же время отчетливо и ясно ощущал Он тогда все Свое существо! Но это Его священная тайна, о которой нам подобает лишь догадываться. А может быть, и прав некий ученый, предположивший, что слова «Авва, Отче!» (Рим 8:15) исходят из уст самого Иисуса? Тогда они – величайший памятник Его детству, говорящий о многом.

Вряд ли Он считал Себя Сыном одного лишь Бога, однако, скорее всего, не догадывался, что Иосиф для Него не то же, что для других детей их отцы. На это указывают и слова Марии: «Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя» (Лк 2:49). Повествующий, сразу уверенно и внятно засвидетельствовавший, что Его Отцом был не человек, а Бог, впоследствии называет Иосифа и Марию просто «Его родители». Так считали люди, так воспринимал их и мальчик. Разве мы задумываемся в детстве о своем происхождении?

Двенадцатилетний