Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

Я был у подруги, когда среди ночи вдруг увидел Павитрина, который глядя мне в лицо спрашивал у меня: "Ну и зачем ты это сделал? Зачем ты сломал мне защиту?" Вдруг я почувствовал какое-то движение рядом и проснулся. В ужасе обнаружил я себя в гостях, а это видение сном. Павитрин находился у меня под сердцем, а вопрошал он меня, подняв свое лицо вверх. Видение было таким реальным, что я не знал сон то или нет, также как и то -отвечал я ему только во сне или вслух. Говорил я вполне осознанно и хозяйкой этот мой разговор, мне показалось, был воспринят как бред.

Вскоре я стал замечать, что постоянное вмешивание Павитрина в мою жизнь приобрело иную форму. Откуда-то сверху, с внутренней части головы, на меня или на мой мозг в правом полушарии капля за каплей капает какая-то жидкость, каждым своим касанием моего мозга рождая у меня голос Павитрина: "Куда идешь? Зачем? Не надо". Голос был бесцветный, монотонный, но такой, что не прислушаться к нему было нельзя. Сам Павитрин виделся мне монстром, лежащим на своем диване и наблюдающим за моими перемещениями, тренируя свои способности. Его видение окружало место падения капель жидкости на ткань мозга. Одновременно я чувствовал сильное раздражение этой ткани. Была и другая непонятность в том же правом полушарии. Иногда и очень часто в нем я видел нечто похожее на голубую бесконечность. Она выглядела микропанорамой. Почему она во мне, я понятия не имел. Но я занимался медитациями, и ее присутствие вполне незаметно для меня могло развиться.

Глава 3

Психоз и попадание в больницу.

В конце апреля ночью меня разбудил вопрос:

-Как ее звали?

-Вика,-бессознательно ответил я, просыпаясь. Голос был Вадика.

- Вадик, это ты?

Молчание.

-Ты можешь мне ответить?

Тишина. Она была предательской. Ужас, который я пережил, обнаружив его у себя в голове допрашивающим меня о находящемся в самом сокровенном, а себя бессознательно отвечающим, не давал мне успокоиться."А, может быть, он и в другие ночи меня также допрашивает, а я также отвечаю! - была следующая мысль. -А потом при встречах он улыбается, вычисляет меня до конца и так же с улыбочкой провожает". Смириться с этим я не мог. Я встал, одел лыжный костюм и устроил себе очередную пробежку, подобную тем, которые я иногда делал по желанию. Я бежал по дороге. В районе Чигиринского водохранилища я почувствовал, что мое тело разделяется на две части - переднюю верхнюю и заднюю нижнюю. Первая часть, включая в себя всю голову и тело, заканчивалась на уровне пояса, вторая, начинаясь на уровне основания первой части, включала в себя ноги. Они висели в воздухе и механически двигались из-за движений моего тела. Между ними была щель. Эта щель внушала мне ужас. Ведь обе эти части - мое единое тело. Какая между ними может быть щель? Но если есть щель - значит тело может распасться на две части? Теоретически это так, а практически? Почему я раньше жил, не задумываясь над этим и без этих проблем? Откуда взялась эта щель? Я не боялся особо боли, не боялся разломиться на обе части. Я боялся щели. Я ведь должен был о ней как-то думать. То есть о себе, состоящем из двух частей. А как это возможно, если я все жизнь представлял себя одним целым? И как мне сейчас нужно было относиться в динамике жизни к этому положению вещей? Как я должен представлять взаимоотношение этих двух частей? Я разрывался от боли и ужаса. Неразрешимость этой проблемы умом родило у меня догадку, что от нее надо просто отталкиваться и не думать о ней. Стало легче.

Павитрин не собирался отвязываться. Я решил попробовать криком заглушать его присутствие и утверждать себя. Мой крик "киай" был совершенным, несмотря на то, что с конца августа я чувствовал постоянное унижение. Мне самому даже становилось себя страшно. Но Павитрин был смелее. Где-то далеко, кажется на повороте дороги к селу Новотроицкое - в 10 километрах впереди возник его образ. И тут возникла мысль: "добежишь до Павитрина - сможешь с ним справиться". Расстояние меня поразило и какое-то чувство подсказывало, что никаких гарантий выполнения этого обещания нет. Уже далеко сзади остался поворот дороги на Моховую Падь. Несмотря на холодный ветер, мне было тепло. Не только от бега. Движение начало слоями снимать с меня нечто, похожее на прозрачное покрывало. Слои широко расходились один относительно другого, образуя вокруг меня словно воздушную подушку. Я был в гармонии с внешним миром - не мерз, и не потел. Но с внутренним ... На тринадцатом километре с Павитриным я вошел в компромисс, а грузовая машина, идущая вгород, взяла меня с собой.