Читаем Иисус Христос в документах истории полностью

(31) Снова учитель Закхей, наставник в законе, сказал Иосифу и Марии: отдайте мне Дитя, я поручу Его учителю Левию (Levi), чтобы обучил Его буквам и наставил Его. Тогда Иосиф и Мария, лаская Иисуса, повели Его в училище, чтобы Левий старец обучил Его буквам. Иисус, войдя, хранил молчание. И хотел учитель Левий называть буквы Иисусу, и начав с первой, Алефа, сказал ему: отвечай. Но Иисус молчал и не отвечал ничего. Тогда учитель, разгневавшись, взял трость деревянную и ударил по голове Его.

Но Иисус сказал учителю Левию: зачем ты бьешь Меня? Воистину, знай, что получивший удар знаменует ударившему, что тот не смог научить его. Ибо Я могу свидетельствовать о том, что ты сказал. Но слепы все, кто слушают и говорят; как медь звенящая или кимвал звучащий [570], не понимающие звука своего, таковы они. И, продолжая, сказал Иисус Закхею: все буквы, начиная с Алефа и кончая Тау [571], различаются по значению своему. Скажи Мне сперва, что такое Тау, и Я скажу тебе, что такое Алеф. И еще сказал им Иисус: несмышленные, кто не знает Алефа, как могут сказать они Тау? Скажите мне сперва, что такое Алеф, и я поверю вам, когда вы будете говорить Бета. И начал Иисус спрашивать название каждой буквы и сказал: пусть скажет наставник закона, что такое первая буква, или почему именно составлена она из множества знаков тройных, рубленых, заостренных… [572] Когда услышал Левий эти слова, он был поражен таким порядком значения букв.

И возопил он тогда перед всеми и сказал: может ли жить Дитя это на земле? Оно заслуживает, напротив, быть распятым на большом кресте (in magna cruce). Ибо затушит Оно всякий огонь [мудрости] и насмеется над всяким иным учением. Что до меня, то, я помышляю, что было Оно раньше создания мира, что рождено Оно до потопа. Чья утроба носила Его? Какая мать родила Его? Чья грудь вскормила Его? Я бегу пред Ним, я не могу выдержать слова, исходящие из уст Его; но насытилось сердце мое, слыша такие слова. Ибо помышляю я, что ни один человек не может понять их, если не будет с ним Бог. И ныне, вот я несчастный, я предан насмешкам Его. Я думал найти ученика, а я нашел себе Учителя, не узнав Его. Что скажу? Я не могу выдержать слов этого Ребенка. Я скроюсь из этого города, потому что я не могу понять их. Я, старец, побежден Младенцем; я не могу найти ни начала, ни конца тому, что утверждает Он. Ибо трудно найти самому начало. Истинно говорю вам, не лгу, что в моих глазах не имеет ничего человеческого сделанное Младенцем Сим. И не знаю я, чародей (magus) это или Бог, или же наверно ангел Божий говорит через Него. Откуда Он, откуда пришел и чем будет – скрыто от меня.

Тогда Иисус радостно улыбнулся ему и сказал голосом, имеющим власть [573], всем детям Израиля, которые были здесь и слушали Его: пусть неплодные дадут плод свой, слепые прозрят, хромые пойдут прямо, бедные возрадуются и мертвые воскреснут [574], и да возвратится всякий к началу своему и пребывает в Том, Кто есть корень жизни (radix est vitae) и сладости вечной. И когда сказал это Младенец Иисус, вот все, кто были поражены тяжкими недугами, исцелились. И не смели больше говорить Ему, ни слышать о Нем.

(32) После сего Иосиф и Мария пошли с Иисусом в Назарет, и пребывал Он там с родителями Своими. И вот в субботу играл Иисус с другими детьми на крыше дома [575], и вот дитя упало с крыши и разбилось, и умерло. И не видели того родители его и стали кричать против Иосифа и Марии, говоря: зачем Сын ваш сбросил дитя наше на землю и умертвил его? Но Иисус молчал и не отвечал ничего. И прибежали Иосиф и Мария, и спросила Его Матерь Его, говоря: Господь Мой, скажи, если Ты сбросил его на землю. И тотчас же Иисус сошел с крыши на землю и позвал дитя по имени его: Зенон (Zeno). И ответил Зенон: я, Господи. И сказал ему Иисус: сбросил ли Я тебя на землю? И ответило дитя: нет, Господи. И родители ребенка умершего изумились и воздали хвалу Иисусу, видя то чудо. И отправились Иосиф и Мария вместе с Иисусом в Иерихон.

(33) [576] Было Иисусу шесть лет, и послала Его Матерь Его, дав кувшин Ему, к колодцу набрать воды вместе с детьми другими. И случилось, что когда Он набрал воды, один из сверстников Его толкнул Его, выбил кувшин и разбил его. Но Иисус снял плащ свой, набрал в него воды, сколько было в кувшине, и принес воду к Матери Своей. Видя то, Она изумилась и подумала про Себя, и все это слагала в сердце Своем.

(34) [577] В другой день Иисус пошел в поле и взял немного зерен пшеницы в житнице Матери Своей и Сам посеял их. И взошла пшеница, и взросла, и приумножилась чрезвычайно. И вышло так, что Он Сам сжал ее и собрал три меры (tres coros) зерна, которые роздал множеству родственников Своих.

Перейти на страницу:

Все книги серии Античное христианство. Источники

Иисус Христос в документах истории
Иисус Христос в документах истории

Издательство «АЛЕТЕЙЯ» Санкт-Петербург 2001Личность Иисуса Христа до сих пор остается загадочной, хотя о нем написано больше, чем о ком бы то ни было. Уже почти два тысячелетия миллионы людей на разных континентах почитают его Богом, и столько же времени не стихают споры о нем историков, философов, религиоведов. Предлагаемая книга представляет собой сборник основных внебиблейских источников, говорящих или упоминающих о Иисусе Христе. Принадлежащие разным культурно-историческим традициям документы соединены в хронологической последовательности и снабжены необходимыми комментариями. Часть этих документов впервые дается в переводе на русский язык.Книга рассчитана на всех, кто интересуется историей христианства.

Борис Георгиевич Деревенский

Христианство / Прочая религиозная литература / Эзотерика

Похожие книги

Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века — XII–XIV, от последних десятилетий перед монголо–татарским нашествием до победы на Куликовом поле, от предельного раздробления Руси на уделы до века собирания земель Северо–Восточной Руси вокруг Москвы. В этом историческом отрезке многое складывается совсем по–иному, чем в первом веке христианства на Руси. Но и внутри этого периода нет единства, как видно из широкого историко–панорамного обзора эпохи. Святость в это время воплощается в основном в двух типах — святых благоверных князьях и святителях. Наиболее диагностически важные фигуры, рассматриваемые в этом томе, — два парадоксальных (хотя и по–разному) святых — «чужой свой» Антоний Римлянин и «святой еретик» Авраамий Смоленский, относящиеся к до татарскому времени, епископ Владимирский Серапион, свидетель разгрома Руси, сформулировавший идею покаяния за грехи, окормитель духовного стада в страшное лихолетье, и, наконец и прежде всего, величайший русский святой, служитель пресвятой Троицы во имя того духа согласия, который одолевает «ненавистную раздельность мира», преподобный Сергий Радонежский. Им отмечена высшая точка святости, достигнутая на Руси.

Владимир Николаевич Топоров

Религия, религиозная литература / Христианство / Эзотерика