Иисус Христос – величайшее чудо истории. Опровержение ложных теорий о личности Иисуса Христа и собрание свидетельств о высоком достоинстве характера,

19) Генрих Стефенс, поклонник Шеллинга и христианский философ, говорит так о человеке, и на этой мысли основывает свою «System der Anthropologie». Но в полнейшем и абсолютном смысле это должно найти свое применение ко Христу как к идеальному человеку, в котором и через которого только и мог совершенствоваться человеческий род.

20) «On s'extasie sur les conquêtes d'Alexandre! Eh bien! voici un conquérant qui confisque à son profit, qui unit, qui incorpore à lui-même, non pas une nation, mais l'espèce humaine. Quel miracle! l'âme humaine, avec toutes ses facultés, devient une annexe avec l'existence du Christ».

21) С историей искушения Христа в пустыне (Мф. 4 и Лк. 4) ср. места, встречающиеся у апостола Павла в Послании к Евреям: 4, 15. «Ибо мы имеем не такого первосвященника… но который, подобно нам, искушен был во всем, кроме греха. (πεπειρασμένον δε κατά πάντα καθ' όμοιότητα χωρίς άμαρτίας) и 5, 8: «Хотя Он и Сын Божий, однако страданиями навык послушанию и проч. (καίπερ ών ύιοςέμαθέν αφ' ων επαθε την ύπακοην и проч.)

22) Это posse non peccare схоластиков, или impeccabilitas minor. Этому соответствует posse non mori или immortalitas initur, т. е. относительное или условное бессмертие Адама в раю, которое зависело от испытания и которого, т. е. бессмертия, он лишился через падение.

23) Это поп posse peccare или impeccabilitas major. С этим тесно связано поп posse moru или immortalitas major, абсолютное бессмертие в состоянии воскресения, которого никогда нельзя лишиться.

24) Доктор Иос. Берг, профессор богословской семинарии в Нью-Брунсвикке, в дружеской рецензии на сочинение мое о нравственном характере Иисуса (в своем сочинении «Evangelical Quarterly», апрель, 1861 г., стр. 289), стоит против взгляда о греховности Иисуса как против взгляда, который представляется несогласным с абсолютной Его святостью. Греховность есть, конечно, возможность греха, какой она была у Адама в состоянии невинности; но у Христа никоим образом она не доходила до действительности греха, ни первородного, ни вольного, действительного. Против такого представления положительно говорит священный текст. Несомненно, что Архангел назвал Христа в минуту Его зачатия Святым (το γεννώμενον άγιον, Лк. 1, 35), но не был ли также святым Адам, хотя и подлежал возможности падения, как это выражается в обширнейшем вестминстерском исповедании (17 вопрос)? Притом, эта первоначальная святость не может исключать идеи развития, физического и нравственного возрастания дитяти – Христа, что евангелист весьма ясно представляет (см.: Лк. 2, 40, 52.; см. также Евр. 5, 8). Отрицание возможности греха у Христа уничтожает действительность в Нем человеческой природы и историю искушения низводит на степень гностического фантома и пустого призрака. Но именно потому, что Христос действительно и истинно был искушаем, и не только диаволом в пустыне (Мф. 4), но и в течение всей Своей земной жизни (см.: Лк. 22, 28; Евр. 4, 15). И только всегда оставаясь твердым и непобедимым во всех искушениях, Он становится как нашим Спасителем, так и образцом подражания (см.: Евр. 5, 7–9).

25) Peter Bayne: «The Testimony of Christ to Christianity». Boston, 1862 г., стр. 105.

26) См.: Деян. 3, 14; 1 Пет. 1, 19; 2, 22; 3, 18; 2 Kop. 5, 21; 1 Ин. 2, 29; 3, 5, 7; Евр. 4, 15; 7, 26. Когда рассуждают о бесконечном превосходстве нравственного апостольского учения перед учением древних греков, то, как хотите, нелепо ссылаться на рассуждения Ксенофонта о Сократе, желая этой ссылкой ослабить силу указанного единодушного свидетельства (как, например, делает это Штраус в своем сочинении: «Christliche Glaubenslehre», 2 ч., стр. 192, а также, но несколько умереннее, Газе: «Leben Iesu», стр. 61). «Никто, – говорит Ксенофонт, – не видел и не слышал когда-нибудь Сократа, делающего или говорящего что-нибудь безбожное или нечестивое (ούδείς πώποτε Σωκράτους ούδέν άσεβές ούτε πράττοντος είδεν ούτε λέγοντος ήκουσεν. Memorab. 1, 11). В самом лучшем смысле это – только отрицательное суждение о внешнем поведении Сократа, а не о состоянии его сердца. Притом утверждать о человеке, что он был свободен от греха и заблуждений, и указывать на постоянную безгрешность характера в действительной жизни, – вещи совершенно различные. Если б самый невинный, честный человек захотел найти такой характер, то неизбежно или примешал бы к нему некоторые черты человеческого несовершенства, или преувеличил бы свое изображение, приписав ему такие черты, которые лежат вне истинно-человеческой сферы. Но образ Христа, как Он показан в Евангелии, производит в нас впечатление неизменного и совершенного первообраза и истины и сохраняет беспорочную свою чистоту в каждой черте, во всяком положении, при каждом случае.

27) Мф. 27, 19; 24–54. Лк. 23, 22–47. Мф. 27, 4.

28) Ин. 8, 46. См. также комментарии и примечания Ульмана в ук. мест., стр. 92 и след.