Иисус Христос. Жизнь и учение. Книга III. Чудеса Иисуса

Таким образом, для Иоанна очевидно: чудо насыщения пяти тысяч было совершено Иисусом в преддверии Тайной Вечери, которую Он совершит с двенадцатью учениками. На Тайной Вечере хлеб и вино были изменены в Тело и Кровь Иисуса, прообразом чего было еще одно чудо – превращение воды в вино в Кане Галилейской. У Иоанна два чуда – превращение воды в вино и насыщение пяти тысяч пятью хлебами – становятся двойным прообразом Евхаристии. Не случайно и то, что у Иоанна рассказ об умножении хлебов начинается с упоминания о приближении Пасхи иудейской. Тайная Вечеря тоже была совершена накануне Пасхи, и Евхаристия воспринималась как событие, имеющее прямое отношение к пасхальному торжеству, которое для христиан наполнилось новым содержанием, ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас (1 Кор. 5:7).

Для синоптиков связь между описанным чудом и Евхаристией тоже очевидна: это явствует хотя бы из тех евхаристических терминов, которые они используют и при рассказе о чуде, и при изложении событий Тайной Вечери. Тот факт, что небольшого количества хлеба хватило на огромную толпу людей, несомненно, воспринимался синоптиками как образ таинства, объединяющего Церковь по всей вселенной. Начавшись в скромной горнице, где Иисус накануне Своих страданий и смерти собрался с немногими учениками, Евхаристия стала событием, которое охватило огромные массы людей – сначала тысячи, а потом миллионы последователей Иисуса по всей планете. Стремительное умножение числа верующих началось сразу же после воскресения Иисуса, и к тому моменту, когда Евангелия приобрели свой окончательный вид, Церковь представляла собой общину, рассеянную по многим городам тогдашней «вселенной» – Римской империи. Главное, что скрепляло эту общину, была Евхаристия.

Будучи прообразом Евхаристии, чудо насыщения пяти тысяч имеет и свои прообразы в Ветхом Завете. Одним из них является история Иосифа, которого братья, сыновья Иакова, хотели погубить, но которого Бог чудесным образом спас и возвысил, чтобы он со временем спас от голода Иакова и его сыновей. В этой истории хлеб занимает центральное место. Когда юноша Иосиф находится во рву, его братья сели, есть хлеб; увидев караван измаильтян, они решают продать Иосифа в рабство вместо того, чтобы оставить его на погибель (Быт. 37:23–28). В Египте Иосиф быстро делает карьеру при дворе фараона, и фараон ставит его над всем домом своим. В течение семи лет Иосиф собирает хлеб в житницы, а когда наступает голод, начинает продавать хлеб египтянам. Узнав о том, что в Египте есть хлеб, Иаков посылает десять своих сыновей купить хлеба; они приходят к Иосифу, которого сначала не узнают; он продает им хлеб. Когда голод усиливается, они снова приходят к Иосифу, теперь уже вместе с младшим братом. Здесь Иосиф открывается им.

Вся эта драма, развертывающаяся на протяжении девяти глав книги Бытия (Быт. 37–45), в христианской традиции воспринимается как прообраз смерти и воскресения Христа Но то место, которое в истории занимает тема хлеба (все повествование вращается вокруг нее), заставляет видеть в ней прообраз новозаветных чудес, связанных с хлебом, в частности чуда умножения хлебов, в котором Иисус выступает как новый Иосиф, питающий хлебом голодных людей.

4-я книга Царств содержит описание одного из чудес пророка Елисея. Во время голода некто приносит ему хлебный начаток – Двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. Елисей говорит слуге: Отдай людям, пусть едят. Слуга спрашивает: Что тут я дам ста человекам? Но Елисей настаивает: Отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Господь: насытятся, и останется. Слуга подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову Господню (4 Цар. 4:42–44). Это повествование, несомненно, было известно евангелистам, когда они описывали чудо, совершённое Иисусом. Параллелизм двух историй очевиден. И там и здесь фигурирует хлеб; количество хлеба недостаточно для людей; главный герой не сам раздает хлеб, а через своих помощников; помощники выражают недоумение по поводу действий своего учителя; хлеба, чудесно умножившегося, хватает на всех; более того, еще остаются излишки. Иоанн усиливает параллелизм, говоря о ячменных хлебах (в отличие от синоптиков, в повествованиях которых подразумеваются хлебы пшеничные).