Иисус Христос: Жизнь и учение. Книга V. Агнец Божий

В чем же заключается эта тайна? На примере героев Достоевского автор книги о нем показывает, что образ смерти, из которой произрастает жизнь, воплощается в конкретных человеческих судьбах. Отрекаясь от себя, от своего «я», от своего разума и греховной воли, подчиняя себя всецело воле Божией, человек обретает новую жизнь:

В подвиге веры Христа ради умирает весь человек, с тем чтобы ожить в Нем к бессмертной и вечной жизни. Человек умирает, чтобы ожить. Такова антиномия веры. В подвиге веры умирает и разум, умирает, чтобы возродиться и оживотвориться в вере, найти во Христе свой вечный смысл и свою бессмертную творческую силу. В подвиге веры человек предает всю свою личность Богочеловеку Христу. Пред Ним, всесветлым и кротким, он смиряет свой гордый ум, дикую волю и мятежное сердце. Очень остро он ощущает, что его ум бесконечно нищ по сравнению со всеблагим Духом Христовым. Христолюбивым смирением он вытесняет из себя богоборческую гордость и безумство человекобога, и так до тех пор, пока совсем не очистится. В таком подвиге смиренной веры Достоевский видит русское решение «проклятой проблемы» личности. Умертвляя в себе Христа ради и во Христе все, что есть греховного, все, что злобно и смертно в душе, в воле и в сердце, человек обретает во Христе и душу свою, и волю, и сердце, но уже очищенные, обновленные и бессмертные[369].

Русский философ Н. А. Бердяев называет христианство Достоевского «Иоанновым христианством»[370]. Четвертое Евангелие особенно близко писателю. Переживший в юности увлечение идеями социализма, приговоренный к смерти, но помилованный за минуту до приведения приговора в исполнение, Достоевский был отправлен на каторгу, где провел долгих четыре года. Освобождение из каторги Достоевский охарактеризовал лаконично и ярко: «Свобода, новая жизнь, воскресенье из мертвых»[371].

Пережитый Достоевским опыт стал причиной его глубокого внутреннего перерождения. Если в молодости писатель увлекался разным идеалами, то после возвращения из ссылки все их вытеснил один – Иисус Христос. В своих романах он создает «христоподобные» образы – старца Зосимы, Тихона, князя Мышкина, Алеши Карамазова, – посредством которых пытается приблизиться сам и приблизить читателя к пониманию образа Христа.

Могила Ф. М. Достоевского на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Санкт-Петербург

Эпиграф, взятый Достоевским к роману «Братья Карамазовы», является эпиграфом ко всей его жизни. Не случайно те же самые слова о пшеничном зерне из Евангелия от Иоанна высечены на надгробном памятнике Достоевскому на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Пшеничное зерно для Достоевского стало больше чем метафорой. На собственном трагическом опыте он осознал непреложность истин, выраженных в словах Иисуса: чтобы обрести жизнь вечную, человек должен «погубить душу свою»; чтобы принести много плода, нужно умереть; путь к воскресению лежит через страдания и смерть; путь к вечной жизни лежит через отречение от себя, взятие креста и следование за Христом.

Глава 11 Свет миру

Продолжая рассматривать 12-ю главу Евангелия от Иоанна, мы подходим к той ее части, где Иисус говорит о Себе как о свете. Ее необходимо рассмотреть в общем контексте того «богословия света», которое характерно для четвертого Евангелия и всего корпуса писаний Иоанна.

1. «Я свет миру»

В своем Первом послании евангелист Иоанн говорит: