Иисус — крушение большого мифа

Иисус приводит слова «вот человек, любящий есть и пить вино», как отражение негативно-осуждающего отношения к себе окружающих, а не в качестве описания мнения народа по поводу его гастрономических предпочтений, имеющих совершенно «невинный» характер: любит-де «покушать и запить еду виноградным соком». Едва ли кому-то придет в голову осудить кого-либо за «виноградный сок»! Здесь же Иисус передает именно осуждающий смысл в мнении людей о себе, а потому речь идет все-таки именно о том «виноградном соке», который уже превратился-таки в вино.

Более того: в обществе, в котором само по себе употребление спиртных напитков не запрещено и входит в этико-гастрономическую норму, не станут никого осуждать просто за употребление вина — осуждению может подвергнуться лишь злоупотребление оным. А это означает необходимость признать, что Иисус не просто пил вино, но и с некой периодичностью употреблял его в количестве, скажем так, выходящим за рамки нормы, поскольку за иное он никакому осуждению окружающих явно не подвергся бы…

И надо сказать, что этот «кощунственный вывод» подтверждается прямым и честным переводом исходного греческого текста. Дело в том, что рассматривавшийся нами синодальный перевод, в котором сказано «вот человек, любящий есть и пить вино», на самом деле является примером не точного перевода, а стыдливо-цензурированного изложения исходного текста. Того исходного греческого текста, в котором на самом деле стоят совсем другие слова: «Смотрите, вот обжора и пьяница» (Лк7:34; Мф.11:19, современный русский перевод, Москва, РБО)!

Такая вот «правда текста»…

И хотя церковные переводчики ХIХ века (когда был составлен тот перевод, который называют «синодальным» и считают «классическим») стыдливо завуалировали «грубости» оригинального греческого текста более «приличным» «любит есть и пить вино», но даже и в этом варианте тут мало что удалось закамуфлировать.

Факт очевиден: за Иисусом, по его собственным словам(!), в народе закрепилась слава «обжоры и пьяницы», любителя весело, как говорится, «погулять»! Причем «погулять» в компании со «всяким сбродом», как следует понимать цитирование Иисусом презрительного: «Приятель сборщиков податей и прочих грешников!» (перевод РБО).

Согласитесь, сведения о том, что в народе за Иисусом закрепилась репутация «обжоры и пьяницы», иначе, чем «порочащими» назвать трудно. Только представьте себе, если бы сегодня нечто подобное стали говорить о ком-то из сколь-нибудь заметных христианских священников, проповедников или любых иных религиозных деятелей — что б тут поднялось!..

Все немедленно и решительно стали бы от всего отмежевываться и категорически все опровергать, заверяя в своей полной непричастности, обвиняя в клевете и распространении порочащих измышлений, что воспринялось бы всеми, как вполне естественная реакция. Так вот, на фоне всей такого рода «естественной реакции» проповедников и «нормальных» религиозных деятелей, реакция Иисуса на «обжору и пьяницу» в свой адрес выглядит просто поразительно!

Иисус ничуть не пытается «защититься» от такого народного мнения о себе, не пытается оправдаться и объясниться, что «обжора и пьяница» — это гнусная клевета и наветы врагов. Ничего подобного!

Процитировав этот, мягко говоря, неоднозначный «глас народа» о себе, Иисус лишь спокойно произносит некую многозначительную фразу: «И оправдана премудрость всеми чадами ее», — чем и завершает свой сравнительно-аналитический экскурс в тему отношения определенной части людей к попыткам что бы то ни было им проповедовать. Никаких оправданий, никаких опровергающих заявлений, никакой патетики из серии «как они только могут!» — ничего подобного мы от него не слышим…

Однако, что же означают эти его слова о «премудрости», которая, оказывается, «оправдана всеми детьми ее»? Тут, правда, надо сразу отметить, что разные греческие тексты дают здесь разные варианты: премудрость оказывается оправданной либо «детьми своими», либо «делами своими». Но и в том, и в другом случае становится очевидным убеждение Иисуса, что характер проповедуемой им «премудрости» таков, что она не должна и не может пострадать от «дурной репутации» ее проповедника, как любителя «славно попировать».

Не может и не должна, потому что, судя по всему, мудрость, в понимании Иисуса, не требует от человека отказа от неких самых обычных, «земных» радостей и удовольствий. Так что, если он своим образом жизни и не укладывается в рамки стандартных представлений о «настоящем/правильном» учителе мудрости, все же внимание следует обращать не на «степень соответствия», а на суть того, что он пытается донести — на саму ту мудрость, которую он излагает.