Иисус моей веры

Наивысшие сословия подобных учебных заведений славились отличительными успехами в жизни. На передних партах сидело будущее парламента и крупных компаний. Но все, что они собой представляли, было отголоском некогда удачливого предка, избавившего все свои будущие поколения от нужды что-либо делать. В середине были те, кто своим трудом превзошел все ожидания родителей, для кого поступление в это учебное заведение уже являлось поводом для гордости на всю оставшуюся жизнь. Именно такие «рабочие» студенты определяли высокие рейтинги, оставляя низкий шанс закрепиться в колледже тем, кто сидел на задних партах. От ученика, что перешел сюда в ноябре в выпускном классе не ожидалось ничего стоящего. В конечном счете должен быть кто-то, названный двумя процентами, о которых умалчивает руководство в формировании престижа.

Я старался утихомирить внезапно настигшее меня побуждение испортить показатели колледжа до посредственности. В любом случае, если я получу за все экзамены «Е», они не перевесят множество из отметок «А», прогнозируемых у остальных. Такие размышления заставляли ощущать себя не в своей тарелке, и я решил смотреть только на доску, притворившись тем, кого волнует учеба. Но интуиция или боковое зрение подсказали мне повернуться влево. Я сделал это и увидел своего соседа, похожего на новобранца. За его светлой головой виднелась девушка без эмблемы. Она непрерывно смотрела в мои испуганные глаза. К собственному удивлению, я не отвел взгляд. Ее расширенные зрачки в синем обрамлении лезли внутрь моих мыслей и дробили их в мелкую бесформенную крошку. Не в силах терпеть подобное, я снова уставился на меловые каракули учителя, не изменившиеся за несколько секунд. Это была война, и я не просто проиграл ее – меня втоптали в завоеванную врагом землю и тысячу лет ходили по моим останкам.

Постепенно я начал слышать окружающее и осознал, что больше не подвергаюсь гнету. По некогда моим землям уже не ступала армия синих воинов. Свобода вдохновила меня на бунт. Четырнадцать раз до конца занятия я смотрел на своего врага. Высокий лоб, узкое, худое лицо, аккуратная горбинка на носу, загнутом крючком книзу и приподнятом на крыльях, скулы, о которые можно порезаться, и толстоватые губы – все было гармонично. Черные кудрявые волосы девушки запутывали мое сознание. Так в приступе отчуждения от реальности я потерял суть своей борьбы, но сосед – новобранец – вернул меня в происходящее парой «серых выстрелов». Его глаза были не такими красноречивыми, но ясно выражали просьбу прекратить обстрел юной особы. Тогда я завершил противостояние, успев заметить любопытную деталь – у новобранца также отсутствовала нашивка на пиджаке, однако на ее месте виднелась небрежно пришитая липкая часть текстильной застежки. Я проверил свою эмблему – как и следовало ожидать, она не являлась съемной. Более того, чтобы оторвать ее, необходимо было воспользоваться ножницами. Значит, мой сосед не подвергался насилию со стороны хищников, а самостоятельно удалил свой отличительный признак.

Я хотел удостовериться в том, что девушка также не являлась жертвой, поэтому ждал окончания боя звонка, прежде чем выйти из аудитории. Так я получал возможность настигнуть свою цель в следующем классе, понадеявшись на ее выбор английской литературы как предмета для сдачи экзамена. Когда она сядет за парту, я буду только заходить в класс и, таким образом, смогу посмотреть на пиджак девушки, будто ища свое место. Этот замечательный план не учитывал мой взгляд туда, куда в рамках приличия смотреть не следует. Слишком долго задержавшись в этом месте, я поднял взгляд на ошеломленные, но все такие же глубокие нападающие глаза. Осознав свою ошибку, я глупо опустил голову и начал продвигаться к последней парте. Меня не особо заботил факт своего неподобающего поведения. Как одержимый я продумывал причины неожиданного наличия эмблемы на нагрудном кармане девушки.

Все резко поднялись на ноги. С опозданием я присоединился к ним как раз в момент, когда вошедший широким шагом учитель посмотрел в мою сторону. Не сводя строгого взора, он рассудительно начал:

– Агнец, агнец белый!

Как ты, агнец, сделан?

Кто пастись тебя привел

В наш зеленый вешний дол…

Медленно приближаясь ко мне, еще громче он продолжил:

– Дал тебе волнистый пух,

Голосок, что нежит слух?

Кто он, агнец милый?

Лысоватый мужчина стоял напротив меня.

– Добро пожаловать, Мартин. Мы с благосклонностью относимся к вашему вступлению в наше сообщество и ожидаем достойного оправдания возложенных на вас надежд, – его тон был приказным.