Иисус на Марсе

В конце большой комнаты сидели команды, принимающие сигнал с камер. Они тут же редактировали изображения, монтировали, накладывали их друг на друга и вообще делали много странных вещей, столь интригующих для профанов.

Неподалеку стояло возвышение, где сидел оркестр. Взглянув туда, Орм вдруг с изумлением заметил Гультхило. Она разминалась, бегая пальцами по клапанам флейты.

Он тут же подошел ближе:

– Гультхило!

Она глянула вниз и улыбнулась:

– Ричард Орм! Как здоровье?

Марсиане традиционно задавали этот вопрос, хотя уже две тысячи лет здесь не бывало больных.

– Спасибо, хорошо. Только я немного не в своей тарелке. Он… – Орм сделал жест рукой в сторону Мессии, – к нему нелегко привыкнуть.

Гультхило взглянула на Иисуса с обожанием:

– К нему никогда нельзя привыкнуть!

Потом она перевела взгляд на Орма и улыбнулась вновь. Орм почувствовал, что тает – так она была красива.

– Ты вспоминал тот вечер?

– Я все время об этом думаю.

Это была неправда, но он действительно много думал о ней.

– И каков результат?

– Частые эрекции, – ответил он, гадая, позволяет ли моральный кодекс этих людей такую откровенность.

Улыбка исчезла, но быстро вернулась.

– И это все?

– Совсем не все. Послушай, Гультхило, я думаю, что я в тебя влюблен. Но разве я знаю тебя по-настоящему? Мы ведь принадлежим к таким разным культурам. Сможем ли мы притереться? Понимаешь, между двумя женатыми людьми всегда бывают конфликты, даже если они из одной культуры. Из-за индивидуальных различий, из-за различий пола. Но в этой ситуации… дело ведь не в том, что ты еврейка. Ты марсианская еврейка, и различие в первом слове! Если бы не это… тогда…

– Но ведь ты тоже станешь евреем, – сказала она. – Иначе мы не сможем пожениться, да я за тебя и не пойду в противном случае.

Между ними повисло молчание, хотя вокруг продолжался шум. Музыканты трубили, дергали струны, водили смычками, били в барабаны. Вдали громко кричали телевизионщики, донесся смех – наверное, над какой-то фразой Иисуса, поскольку смеялись в окружившей его толпе.

– Я не собираюсь с тобой спорить или уговаривать, – сказала Гультхило. – Но не понимаю, как ты можешь сомневаться. В смысле обращения в веру. Ты ведь разумный человек – иначе я даже и думать не стала бы о браке с тобой, несмотря на всю твою физическую привлекательность. Но я знаю, что мы могли бы быть счастливой парой лет шестьдесят или семьдесят в любом случае, а то и больше. Я послала в центр наши психофизиологические показатели, и оттуда сообщили, что мы очень подходящая пара. И твои гены тоже очень хороши, хотя есть наследственная склонность к диабету, а после сорока пяти может развиться рак печени. Но это выправили. У нас были бы красивые и умные дети, и мы были бы счастливы. Это не значит, что не было бы никаких конфликтов и несчастий. Но это было бы преодолимо.

Марсианская жизнь казалась Орму потоком ошеломительных откровений. Минуту он ничего не мог сказать и вдруг взорвался:

– Господи Иисусе!

Гультхило посмотрела непонимающе. Орм понял, что заговорил по-английски.

– Та есть, – медленно произнес он по-крешийски, – ты представила мою генетическую карту, или что там еще, даже меня не спросив?

– А зачем было спрашивать?

– Я же равноправный партнер такой сделки. Так не надо ли было поставить меня хотя бы в известность? А если бы карта показала сильную несовместимость? Вы что, только этим и руководствуетесь? Вам не разрешено жениться вопреки указаниям этих карт?

– Вполне разрешено. Некоторые так и делают. В конце концов, это же, понимаешь, страсть. Просто за две тысячи лет оказалось, что карты в девяноста восьми и одной десятой процента случаев предсказывают, удачный ли окажется брак. Я не говорю – восхитительный. Таких вообще не бывает, разве что первый год. Нет, хороший солидный брак с ровной и спокойной любовью. А из того, что ты мне говорил, я поняла, что на Земле у людей не тот характер для таких браков.

– Я мог и преувеличить. Ладно, а оставшиеся один и девять десятых процента?

– У них не бывает детей. Они почему-то бесплодны.

– Я думал, что ваши ученые могут любого вылечить от бесплодия.

– Теоретически – да. Но не в этих случаях. Она замялась и, быстро показав рукой куда-то ему за спину, сказала:

– Об этом никогда не говорят вслух. Но считается, что бесплодие насылает он.

– Кто? – Орм обернулся посмотреть. – Ах он?

Гультхило молча кивнула.

– Да брось ты! – сказал Орм недоверчиво. – Ты представляешь себе, что ты говоришь? Он мешает зачатию просто… мыслью? Какой-то телеконтрацепцией?

– Как он это делает, я не знаю. Но это так. По крайней мере мы так думаем. А иначе как это объяснить?

– Может быть, это на совести ваших ученых. А то даже и правительства.

– Не может быть! – ответила она. – Это было бы противозаконно.

– Значит, он совершает противозаконные деяния?

– Он сам – высший закон.