Иисус на Марсе

Иисус прошел кровавую лужу, остановился, подобрал голову с пола и высоко поднял. По рукам и плечам его бежала кровь. Потом он нагнулся, приставил голову к телу барана и встал. Подняв глаза к небу, он что-то беззвучно сказал одними губами, снова наклонился, провел пальцами по разрезу и выпрямился. Потом отступил на шаг.

Баран неуверенно поднялся на ноги. Голова не отвалилась.

Иисус наставил на него палец, и животное потрусило обратно в клетку. Дверь закрылась, два буксировщика и человек с топором скрылись в тень вместе с клеткой.

– Йа Иешуа га-Мешиах!

В вопле толпы смешалось благоговение и триумф.

Бронски впился в руку Орма:

– Смотри, кровь исчезает!

Так и было. Красная жидкость вскипала и пропадала. За двадцать секунд пол, хитон и человек в нем стали чисты, как до начала бойни.

Иисус поднял руки и сказал что-то на иврите – наверное благословение. Потом он вышел, и больше в этот день Орм его не видел.

Бронски, потрясенный не менее своих спутников, все же сохранил иудаистское любопытство:

– Интересно, придется ли ему пройти ритуальное очищение после того, как на него пала кровь? Или потому, что он – Мессия, все его деяния кошерны по определению? Или потому, что кровь испарилась и он чист физически, на нем не было скверны? Или как?

ГЛАВА 16

Наблюдатель, оглядывающий пещеру после «заката», не увидел бы ни одного огня – только светились окна в двух домах язычников и витал под куполом бледный шар.

И вдруг засияли огоньки в каждом окне – будто сказал Господь: «Да будет свет!» Это мужчины засветили в каждом доме лампы, где горел жир «чистых» животных. При свете этого пламени совершалось вечернее молебствие – мужчины возносили хвалу Создателю, а семьи их стояли у окон.

Потом загасили фитили и включили электричество, семьи сели за торжественную праздничную трапезу, и радость струилась, как вино.

В доме Ширази, где ужинали все четверо землян, было оживленно, но не радостно.

– И вообще это могла быть не овца, а робот! – утверждала Мадлен Дантон. Она бросила вилку возле тарелки, где давно уже остыла еда. – Да по-другому просто быть не может. Это единственное разумное объяснение, а неразумных я слушать не желаю!

– Сама ты неразумна, – ответил ее муж. – Разве можно сделать такого робота?

– Для нас – нет. Но они далеко нас обогнали.

– Ты еще скажи, что Иисус робот. Или что все марсиане вообще.

– Не нужно столько сарказма, Надир. И не смотри на меня так, будто у меня приступ паранойи.

– Я бы так не сказал, – ответил Ширази. – Что я бы сказал, так это то, что тебе не хватает научного подхода. Ты слишком упряма. И не только в этом деле.

Надир все еще злился, что Мадлен отказалась готовить еду для семьи. Она заявила, что это его обязанность не меньше, чем ее. И вообще она готовить не умеет.

– А еще биохимик! – сказал тогда Надир с презрением.

Они рассмеялись и потому не поссорились.

– Ладно, я-то не робот, – вмешался Орм. – И я точно знаю, что никакие механические или электрические устройства для моей левитации не применялись. Если у этих людей и есть антигравитация, то на мне антигравитационных устройств в любом случае не было.

Мадлен снова взялась за вилку, глянула на остывшее мясо, вареный картофель и спаржу и отложила вилку опять.

– У них должны быть какие-то силовые лучи.

– Их бы я точно почувствовал, – рассмеялся Орм.

– А испарившаяся кровь? – напомнил Бронски.

– Химическое соединение или смесь, – стояла на своем Мадлен.

– Послушай, – сказал Орм, – разве ты не почувствовала, что этот баран живой?

– Ничего я не почувствовала!

– Ты вообще ничего не чувствуешь, – резко сказал Надир. – Я это стал замечать последнее время.

– Воздержимся от перехода на личности, – холодно заметила Мадлен.

Надир раздраженно и резко встал и вышел из дому широкими шагами. Он от души хотел бы хлопнуть дверью, но гидравлическая система такого не позволяла.

– Не знаю, что мне с ним делать, – сказала Мадлен. – Мы бы вполне с ним поладили, если бы не это… вокруг Иисуса…

Орм и Бронски промолчали. Их тоже не обошли проблемы, волнующие иранца. Но неприятие Надира было куда сильнее – он же был мусульманином.

В конце концов, Бронски был воспитан в ортодоксальном иудаизме, и вернуться к вере отцов ему было проще. Орм бы христианином, и пусть ему даже придется стать марсианином, он все равно останется христианином, хотя вряд ли большинство землян его таковым признает. Пока что, мрачно подумал он.

Надир Ширази, как и эти двое, тоже был ошеломлен очевидностью, что человек, известный как Иисус Христос больше чем человек. В его религии Иисус был великим пророком – величайшим до появления Мухаммеда. Ни один набожный мусульманин не позволил бы себе пренебрежительного упоминания об Иисусе. Что раздражало мусульман в христианах – это то, что они обожествляли Иисуса. Он не был сыном Бога от божественного зачатия, не был сам Богом, и никакой Святой Троицы на свете нет.