Иисус неизвестный

Вышли с ними, должно быть, и жены, крадучись в ночной тени, как тени, все так же издали, смиренно, невидимо, неслышимо присутствуя — отсутствуя, как давеча, в Сионской горнице.

II

Маленькой казалась полная, почти в зените, луна. Надвое делились ею улицы: одна половина — в ослепляющем, почти до боли режущем глаза, белом свете, а другая — в угольно-черной тени. Все везде бело и черно; только редкие, в домах, четырехугольные или узкие, как щели, окна, освещенные пасхальными огнями, в голубовато-белом свете луны рдели, как раскаленные докрасна железные четырехугольники или палочки.

Пусто было на улицах; мертвая, никакими звуками не нарушимая, как бы навороженная луной, тишина. Хором многоголосым, то близким, то далеким, лаяли и выли на луну бродячие псы (их было множество на иерусалимских улицах); но, одолеваемые тишиной, вдруг умолкали. Так же умолкли и голоса Одиннадцати, певших галлель, и тишина сделалась еще мертвее. Страшное было в ней, похожее на человека в столбняке, с широко раскрытыми глазами и беззвучно замершим в устах криком ужаса.

III

Вышли из города теми же Восточными воротами, какими входили в него четыре дня назад, при вшествии в Иерусалим, под радостные клики: «Осанна!» — и начали спускаться по крутым ступеням той же Силоамской улочки-лесенки, по которой всходили тогда.[820]

Молча, должно быть, все в том же оцепенении тишины, сошли в долину Кедрона, чье высохшее русло искрилось лунными огнями кремней.[821] Здесь, в Иософатовой долине, где жались друг к другу, как испуганное стадо, бесчисленные плиты гробов, должны были мертвые, услышав раньше, чем где-либо, звук последней трубы, встать из гробов. Здесь еще мертвее была тишина. Только один голос живой — Того, Кто сказал:

Я живу, и вы будете жить (Ио. 14, 19), —

мог ее нарушить.

Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано. «Поражу пастыря, и рассеются овцы». Когда же проснусь, пойду вперед вас в Галилею. (Мк. 14, 27–28.)

Так же просто, как люди говорят о сне обыкновенном, говорит Он о смертном сне: «проснусь — воскресну». Так говорить о смерти мог лишь Тот, Кто ее победил. Но ученики «не поняли слова сего, и оно было закрыто от них, так что они не постигли Его, а спросить Его боялись» (Лк. 9, 45). Только что он сказал «проснусь» — заснули они, очи их ослепли, уши оглохли, сердца окаменели, как у тех, спавших в гробах.

IV

Но если ученики не поняли, то ученицы, может быть, поняли — вспомнили, что Он говорил давеча, в Сионской горнице:

вскоре вы не увидите Меня и опять вскоре увидите. (Ио. 16, 16.)

И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять, чтоб и вы были, где Я. А куда Я иду, вы знаете и путь знаете.

Фома сказал Ему: Равви! не знаем, куда идешь, и как можем знать путь?

Иисус сказал ему: Я есмь путь, и истина, и жизнь. (Ио. 14, 3–6.)

Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: «Иду к Отцу». (Ио. 14, 28.)

Любят Его, как никто никогда никого не любил, и вот все-таки, — мало. Любят ученицы больше: поняли — вспомнили, может быть, все, в эту предсмертную ночь, как вспомнят — поймут и в то Воскресное утро, — чт Он говорил им, когда был еще в Галилее:

…Сыну человеческому должно быть… распяту и в третий день воскреснуть. (Лк. 24, 6–7.)

Марк забыл, — забыл, должно быть, и Петр, так же, как все ученики, — но ученицы запомнили, как там еще, в долине Кедрона, в ту предсмертную ночь, назначил им Господь и место свидания.

На гору, в Галилею, куда повелел им Иисус, пошли Одиннадцать, —

по воскресении Господа (Мт. 28, 16), — на гору Блаженств, место первой Блаженной Вести, или на гору Хлебов, место первой Тайной Вечери; и там Его увидели, воскресшего.

Поняли, может быть, все обе Марии, — и та, кто родила, и та, кто первая увидела Воскресшего.

V

Петр не понял, мимо ушей пропустил, как будто не слышал вовсе неимоверного слова: «проснусь». Господа забыл; помнил только себя — свою любовь к Нему и верность.

Если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь.

Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту же ночь, прежде чем пропоет петух, трижды отречешься от Меня. (Мт. 26, 33–34).

Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне должно было и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя! То же и все говорили. (Мк. 14, 31).

То же будут говорить все люди до конца времен и так же, как Петр, отрекутся; так же предадут, как Иуда. Это знает Иисус, но и тени нет упрека в слове Его Петру — только бездонно-тихая грусть.

Сын человеческий, пришед, найдет ли веру на земле? (Лк. 18, 8).

VI

И приходят в место, называемое Гефсимания. (Мк. 14, 32.)

«Место», , значит: «усадьба» или «участок земли». Здесь, по свидетельству IV Евангелия, был сад.

…Вышел за поток Кедрон, где был сад…

Знал же это место Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто бывал там с учениками Своими. (Ио. 18, 1–2.)