Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

— А зачем мне там быть? Зачем Пашке там быть, Михалычу? Ты что, не мент, что ли? — взвился Колодников. — Ты все должен вычислить по одним уликам.

Мазуров согласно кивнул.

— Верно Андрей базарит. За последние десять лет все сделали для того, чтобы выбить из милиции профессионалов. Смотри сюда! — Он начал загибать пальцы. — Платят копейки, это раз. Теперь в милиции работают либо жулики, либо ненормальные, вроде нас с вами.

— В патрульные хрен кто идет! — перебил его Колодников. — За полторы тысячи рябчиков хвост морозить. С двух часов ночи город вообще голый. Почему? Личного состава нет, не хватает рядовых. Зато начальников наплодили! А это деление на криминальную милицию и милицию общественного порядка? Каждый тянет одеяло на себя, и ему по хрену, что творится у соседа!

Мазуров опять кивнул и загнул еще один палец.

— Это ты верно подметил. Значит, два. А указ о максимальном сроке службы до сорока пяти лет — это что, не вредительство? — Мазуров уже не мог остановиться. — Сорок пять — это золотая пора оперативника. Все есть — силы, опыт. А его под зад коленкой — ты не нужен! Это три. Все, милиция погибла! Теперь дальше — отмена льгот, подлость номер четыре.

— Да, вот ты, Виктор, почему после своего авиационного института в милицию пошел? — спросил Андрей Демина.

— Как почему? — удивился тот. — Квартиру обещали…

— И дали?

— Дали, до сих пор в ней живу. Деньги неплохие получал. Отпуск сорок пять дней, — теперь уже Демин начал загибать пальцы, — пайковые, курортные, половина оплаты коммунальных услуг и плюс телефон. Ну и выслуга, конечно, звания… Плохо, что ли, жили? С нас спрашивали, но нам что-то и давали!

— А теперь все это хренушки! — зло сказал Колодников. — Мне вон семьсот рублей к окладу прибавили, из них шестьсот ушло на коммуналку, остальное съел подоходный налог. Вот тебе и прибавка в два раза!

— Пыль в глаза пускают, московские педерасы! — вздохнул Демин, и Мазуров с изумлением подумал, что раньше и не знал, что у участкового высшее образование. Слишком мало у него было от инженера и намного больше от махрового мента, — склад ума, жаргон, грубоватые манеры.

— А вы как будто только ради льгот и работаете, — ухмыльнулся Павел, автоматически мучая ручной эспандер, с которым практически никогда не расставался. — Если так, то вы должны давно уже отсюда сбежать.

— Да не ради этого, конечно, — отмахнулся Колодников. По степени опьянения он почти догнал Демина. — Знаете, у меня какая в последнее время появилась мечта? Чтобы любой человек у нас в Кривове мог спокойно пройти по городу самой глубокой ночью, не боясь, что его разденут, ограбят, а то и грохнут.

— Мечта идиота, — тихо сказал Зудов, — особенно по нынешним временам.

Мазуров недовольно на него глянул, и Паша прикусил язык.

— Может, я до этого и не доживу, но я буду все делать, чтобы так хоть когда-то стало, — закончил Андрей и ткнул бычок мимо пепельницы в стол, рядом с несколькими такими же черными отметинами, напоминавшими о подобных посиделках.

— Да не стоните вы раньше времени, — усмехнулся Зудов, — все еще вернется. И льготы, и все остальное. Спорим?

— Да чего ты херню порешь, Паша! — взвился Андрей. — Только Христос мог воскреснуть, да и то это райские сказки!

— Спорим! — повторил Павел и протянул свою широкую, чуть поменьше лопаты ладонь. — Лет через пять они начнут всеми силами возрождать эмвэдэ.

— С какого это хрена? — подал голос Демидов. — То, значит, раздавили, подмяли под братву, а то возрождать?

Паша снова ухмыльнулся:

— А вот когда уличная преступность попрет выше, через край, и возьмет их за задницу, тогда они и поймут, что лучше средства для борьбы с этими отморозками, чем милиция, еще не придумали.

— Да кто они-то? — так и не понял Михалыч.

— А те, кто писал тот самый упэка, — пояснил Зудов. — Все эти думские воры в законе, эти сенаторы, губернаторы, банкиры. Они сейчас там кайфуют у себя наверху, но лет через несколько их тоже возьмет за жопу новая шпана. Их будут отстреливать как собак, на каждом шагу. Вот тогда они взвоют и поймут, что таких шакалов надо останавливать, когда им пятнадцать лет, а не двадцать пять. А это сможем только мы! Менты.

— Не, это ты правильно говоришь, то, что их всех там накроет, ежу ясно, — согласился Колодников. — Как это называется? Закон сообщающихся сосудов. Подрастающее поколение будет рваться к тем же самым кормушкам. А еще есть Чечня. И знаете, когда там, — он ткнул большим пальцем себе за спину, — в толстозадой Москве, стреляют банкиров, взрывают дома, я искренне этому рад. Жалко обычных людей, но должны же и те, наверху, и все эти занюханные москвичи, голосующие за всяких красивый педирастов, понять, что милиции нет! П…ец ей! Если в столицу через всю страну протаскивают тонны взрывчатки, то это что такое?

— Не, Андрюха, что значит "радуюсь"?! — возмутился, прикемаривший было Демин. — Там люди погибли, сотни, а ты рад?

— Да, ты тут перегнул, Андрей Викторович, — солидно подтвердил Мазуров.