Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

В ноябре еще один юный офицер задумал стать смертником и совершить покушение, аналогичное попытке Герсдорфа в марте. Акция была спланирована Акселем фон дем Бусше, который предложил продемонстрировать новую шинель, прежде чем запустить ее в производство. Бусше согласился положить бомбы в карманы шинели и привести их в действие, прыгнув прямо на фюрера и уничтожив его вместе с собой. Демонстрация много раз откладывалась. Казалось, что Гитлера охраняло острое интуитивное чувство опасности, которое несомненно было ему свойственно. В конце концов поступила информация, что шинель будет демонстрироваться фюреру в Цоссене, недалеко от Берлина, в ноябре. И снова вмешалось провидение, спасшее Гитлера. Незадолго до демонстрации все шинели были уничтожены воздушным налетом. Фон дем Бусше прибыл в Растенбург для повторной демонстрации уже в декабре, но фюрер в это время как раз уехал в Берхтесгаден. В феврале Бусше ранили, и его место занял Эвальд Генрих фон Клейст, но у этого офицера тоже ничего не получилось, поскольку демонстрацию отложили из-за налета. Так очень храбрые люди — Аксель фон дем Бусше и Эвальд фон Клейст, готовые пожертвовать собой ради Германии, так же как Герсдорф и Шлабрендорф, пережили эту страшную войну[18]. Бусше был потрясен массовым убийством евреев, свидетелем которого случайно стал по пути на русский фронт. Охвативший его стыд за немцев был столь велик, что он прямо на месте решил всеми силами способствовать устранению Гитлера, даже если за это придется отдать свою жизнь. Клейст в возрасте двадцати лет получил согласие отца пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы избавить Германию от Гитлера.

А тем временем Штауффенберг целеустремленно готовился к покушению. Он умел писать оставшимися тремя пальцами левой руки и теперь учился разбивать ими капсюль взрывателя бомбы замедленного действия с использованием маленьких щипцов. Было решено, что он будет представлять Ольбрихта на совещании в Растенбурге, назначенном на 26 декабря. Предполагалось, что израненного офицера, явного калеку, никто не заподозрит в возможности пронести к Гитлеру оружие. Штауффенберг сумел прилететь в Растенбург и добраться до вестибюля, расположенного перед входом в комнату для совещаний, с бомбой. Но в самый последний момент фюрер отменил встречу. Однако эта попытка стала, так сказать, генеральной репетицией действительного покушения 20 июля 1944 года.

К 1943 году Гитлер стал тщательно охраняемым отшельником, вращающимся только в узком кругу офицеров ставки и личных помощников. Найти среди них добровольца, который пожелал бы пойти на верную смерть, решившись на покушение, было практически невозможно. Но если бы таковой нашелся, он бы должен был иметь достаточно высокий ранг, чтобы суметь обойти многочисленных охранников и вплотную приблизиться к фюреру, жившему почти безвылазно либо в ставке в Восточной Пруссии, либо в Берхтесгадене. Где бы он ни был, он виделся только с теми, кого хотел видеть, и заговорщикам приходилось тщательно следить за всеми его непредсказуемыми перемещениями. Как утверждал сам Гитлер, единственная превентивная мера против покушения, которую можно предпринять, это вести нерегулярный образ жизни — идти, ехать, лететь в незапланированное заранее время и совершенно неожиданно, не предупреждая полицию.

Шлабрендорф, часто посещавший Растенбург, хотя и не имел прямого доступа к фюреру, сумел весьма подробно описать его распорядок дня. Гитлер вставал в десять часов, затем лифт доставлял ему завтрак, который он съедал, прочитывая составленную Риббентропом подборку переводов статей из иностранной прессы. В одиннадцать часов он принимал своих военных адъютантов, в двенадцать — проводил совещания с руководителями вооруженных сил. В два пополудни он обедал, часто задерживая своих гостей до четырех, после чего до шести или семи часов спал, а потом встречался, с кем хотел, и вел различные переговоры до ужина, то есть до восьми. На ужин он тоже отводил два часа, затем следовали новые встречи и заседания, часто затягивавшиеся до четырех часов утра, по окончании которых он ложился спать.

Единственный реальный способ убить Гитлера — это приблизиться к нему на полуденной конференции или на каком-нибудь общем мероприятии, где круг допущенных лиц не ограничивался приближенными. Последние предусмотреть заранее было невозможно, и к началу 1944 года военные совещания стали рассматриваться как единственная возможность для заговорщиков подойти вплотную к жертве. Нельзя было сбрасывать со счетов эсэсовских охранников. К Гитлеру никто не допускался с оружием, поэтому самым надежным способом убийства показалась бомба, спрятанная в портфеле. Если же при взрыве пострадают и другие присутствующие, жертвы были сочтены оправданными. В конце концов, всегда существовала возможность, что на совещание прибудет еще какой-нибудь видный нацист, к примеру Гиммлер или Геринг, избавиться от которого тоже было бы весьма кстати.