Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

«Фрейслер. Вы никогда не вступали в партию?

Йорк. Нет, я не являлся членом партии.

Фрейслер. И не были связаны ни с одной из ее дочерних организаций?

Йорк. Нет.

Фрейслер. Но почему?

Йорк. Потому что я в принципе не являлся национал-социалистом.

Фрейслер. Что ж, вы выразились вполне определенно».

Йорк, относившийся к жизни со спокойствием истинного философа, не так болезненно реагировал на мелочные нападки Фрейслера, как другие.

«Йорк. Господин председатель, я уже говорил на предыдущих допросах, что не одобрял развития национал-социалистической идеологии.

Фрейслер. Вы не одобряли! Вы заявили, что были против нашей политики искоренения евреев и не одобряли национал-социалистическую концепцию справедливости!

Йорк. Что действительно важно, это связующее звено между всеми этими вопросами: государственный тоталитаризм, господствующий над гражданами, исключающий личные религиозные и моральные обязательства перед Богом».

Ответом Фрейслера стала вторая длинная речь о «глубокой моральной концепции» национал-социализма и об отсутствии доверия к слову чести Йорка, поскольку тот не является национал-социалистом.

«Йорк. Конечно, я чувствовал себя связанным им, господин председатель.

Фрейслер. Что только показывает вашу точку зрения закоренелого анархиста.

Йорк. Я бы не стал так формулировать вопрос».

Позже его допросили о действиях в период, непосредственно предшествовавший 20 июля, и в тот самый судьбоносный день. Йорк не делал попыток уклониться от ответственности.

«Фрейслер. Вы тоже были предварительно уведомлены о предстоящем 20 июля покушении?

Йорк. Да.

Фрейслер. Когда?

Йорк. 18 июля.

Фрейслер. От кого вы узнали? От Шверина?

Йорк. Да.

Фрейслер. Он сказал вам, что это произойдет 20-го, и в тот день уведомил вас снова?

Йорк. Нет. Я приехал довольно поздно.

Фрейслер. Что он вам сказал? Что Штауффенберг уже приземлился в Рангсдорфе?

Йорк. Да.

Фрейслер. И что покушение оказалось удачным?

Йорк. Да. Первое сообщение было именно таким.

Фрейслер. Как ужасно! Подумать только, национал-социализм абсолютно доверял этим людям! Я говорю о графе фон Штауффенберге, графе Йорке фон Вартенбурге и Шверине, который тоже, если я не ошибаюсь, граф!»

Допрос 7 августа завершился вопросами о действиях во время покушения, адресованными младшим офицерам — лейтенанту Фридриху Карлу Клаузингу, который сопровождал Штауффенберга в Берхтесгаден 11 июля, и полковнику Роберту фон Бернардису. После этого ровно в семь часов слово взял общественный обвинитель Лаутц, который до сей поры был молчаливым свидетелем допросов Фрейслера. Его пламенная речь обрушилась на обвиняемых и пригревшую их армию и закончилась требованием наказания в виде смертной казни через повешение.

Фрейслер объявил перерыв до следующего дня, когда должен был состояться допрос последнего обвиняемого — фон Хазе, и вызвал для повторного допроса Вицлебена. Он спросил, почему Вицлебен был уверен в успехе заговора.