Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

«Комната была длиной около тринадцати футов, а шириной — двадцати шести. Черный занавес разделял ее на две части. Через два маленьких окошка почти не проникал дневной свет. Непосредственно перед этими оконцами из потолка торчало восемь крюков. На них должны были быть повешены осужденные. В комнате также находилось приспособление для обезглавливания. Бывший генерал был первым осужденным, кого ввели сквозь черный занавес в комнату. Его сопровождали два палача. Вначале в „предбаннике“ обвинитель еще раз зачитал смертный приговор осужденным, добавив: „Осужденный, вы приговорены Народной судебной палатой к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение немедленно“.

Осужденный, подгоняемый палачом, шел в конец комнаты с высоко поднятой головой. Придя на указанное ему место, он делал поворот кругом. Ему на шею набрасывали петлю из пеньковой веревки. Затем осужденного поднимали, и верхняя петля веревки надевалась на крюк, торчащий из потолка. После этого осужденного с силой бросали вниз, и петля затягивалась вокруг шеи. Я думаю, что смерть наступала быстро.

Когда первый приговор был приведен в исполнение, перед повешенным задергивали черный занавес, так что остальные осужденные его не видели. Казнь велась очень быстро. Все осужденные шли к месту казни, держась очень прямо. Никто не произнес ни слова жалобы».

В прощальном письме, написанном жене Петером Йорком, которому в момент казни не было и сорока лег, была эпитафия тем, кто умер после 20 июля[65]:

«Кажется, что мы пришли к концу нашей богатой и красивой жизни вместе… Надеюсь, моя смерть будет принята как искупление всех моих грехов и очищающая жертва. <…> Возможно, эта жертва хотя бы немного сократит бесконечное расстояние, отделяющее наше время от Бога. <…> Мы хотим зажечь пламень жизни: нас окружает море огня».

4

«Офицерский» процесс 7–8 августа стал образцом для прошедших в следующие недели. Герделер, Хассель и Лейшнер были среди осужденных 7–8 сентября. Хасселю 5 сентября объявили, что он лишен своего официального статуса отставного гражданского служащего, и в тот же день он получил текст обвинения. По словам его сына, три четверти указанного там было для Хасселя открытием, но в любом случае обвиняемым не дали шанса оправдаться или объяснить свои мотивы. И все же, как пишет Вульф Ульрих фон Хассель, обвиняемые «доставили Фрейслеру немало тяжелых минут». Свидетель, присутствовавший на процессе, рассказал сыну о ходе заседания и образцовом поведении его отца. 8 сентября Хассель был приговорен к смерти, немедленно отправлен в тюрьму Плётцензее, где умер через два часа после оглашения приговора. Его семья узнала о случившемся через три дня из газет.

Хассель знал, что у него нет шансов уцелеть, и потому все его мысли были только о судьбе семьи. В один из последних дней в тюрьме, на несколько минут оставшись наедине со Шлабрендорфом, он сказал ему: «Моя смерть очевидна. Когда выйдете отсюда, пожалуйста, передайте привет моей жене. Скажите, что в последние минуты я буду думать о ней»[66].