Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

Описание Фрейслера, данное Дельпом, является метким и весьма откровенным. «Фрейслер умен, нервозен, тщеславен и заносчив. Он все время играет, причем таким образом, что второй игрок заведомо вынужден занять более низкое положение». Процесс, утверждает Дельп, был специально организован таким образом, чтобы уничтожить обвиняемого, и допускались только такие свидетельства, которые помогали достижению этой цели. «Все вопросы были заранее подготовлены, — писал Дельп, — и горе тебе, если ты давал не тот ответ, который был нужен Фрейслеру. Это расценивалось как иезуитство». Мольтке, по мнению Дельпа, страдал из-за своей связи со священниками и пасторами.

На этом процессе Фрейслер использовал следующий метод: он последовательно одного за другим допрашивал коллег Мольтке, чтобы на основе их показаний выстроить свидетельство против самого Мольтке — главной фигуры на слушании. Мольтке заметил, что Фрейслер всегда говорил об обвиняемых как о «членах группы Мольтке»[69], а об их дискуссиях — как о «подготовительной работе для государственной измены», независимо от того, шла ли речь об активном насилии или нет. Мольтке был «хитрым предателем и гнусным пораженцем», а его имя «присутствует повсюду, словно красная нить».

Мольтке пишет так, словно процесс доставил ему некоторое удовольствие, как будто он почувствовал облегчение, когда после долгих месяцев напряженного ожидания все прошло на удивление хорошо. Шульце, один из обвинителей, «не производил неприятного впечатления», почти поголовно молчавшие защитники были «все очень порядочными». Даже Фрейслер, техника нападок которого не изменилась со времени предыдущих процессов, описан Мольтке как «талантливый и не без гениальности». Хотя Фрейслер всячески стремился произносить монологи, Мольтке утверждает, что было вполне возможно «вставить ответы, возражения и даже огласить новые факты. Правда, если при этом обрывалась нить его рассуждений, он выходил из себя, делал вид, что ничему не верит, или начинал орать на провинившегося»[70]. Когда неожиданно понадобился Уголовный кодекс, его в суде не смогли найти. Подобные ситуации, по словам Мольтке, были типичными.

Процесс длился два дня. Мольтке был полон решимости дать бой и даже получал некое удовольствие от своих схваток с Фрейслером.

«Мы начали довольно умеренно, но очень быстро, можно сказать, с головокружительной скоростью. Слава богу, легок на подъем и сумел приноровиться к скорости Фрейслера, что явно доставило удовольствие нам обоим. <…> Вплоть до нашей беседы с Герделером и моей позиции по отношению к ней все шло гладко и без особого ажиотажа.

В этом месте я возражал, что полиция и служба безопасности знала все. Это привело Фрейслера к пароксизму номер 1. Все, что довелось испытать Дельпу, было детской игрой в сравнении с тем, что обрушилось на меня. Налетел настоящий ураган. Он заколотил кулаками по столу, стал такого же цвета, как его мантия, и заорал: „Я этого не потерплю! Не желаю слушать ничего подобного!“ И так повторялось много раз. Поскольку я знал, что в любом случае конец будет один, мне было все равно. Я холодно смотрел ему прямо в глаза, чего он явно не ожидал, и временами не мог удержаться от улыбки. Это хорошо видели официальные лица, сидевшие справа от Фрейслера, и Шульце. Жаль, что ты не видела выражение лица Шульце!»