Июньский дождь

Ильин лег на лавку в сквере. Он понимал, что должен терпеть, дороги назад нет. Дмитрий обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. «Долбанный абстинентный синдром, долбанный алкоголик». Он готов быть обругать себя самыми страшными словами, принять любые лекарства, только бы выйти из этого ужасного состояния, вернуть то, что потерял, стать как прежде нормальным человеком. В голове гудело, пульс зашкаливал, тело непроизвольно содрогалось, бросало то в жар, то в холод. Тошнило. Периодически в воспаленном мозгу возникали наплывы каких-то странных образов, которые внушали страх смерти. Ильин боролся. Глубоко дышал, старался как-то сконцентрировать внимание на окружающих предметах. Иногда это удавалось, иногда нет. Паническое состояние усиливалось…

Капельницы сделали свое дело. Через пять дня интенсивной терапии Ильин пришел в норму. Утром шестого дня он встал, принял душ, надел чистую одежду и спешно вышел из палаты. Дмитрий торопился в больничный храм.

В храме шла воскресная служба. Один священник молился у Алтаря. Второй входил в храм с улицы, но почему-то остановился и обернулся. Приветливо улыбнулся Ильину, будто его ждал.

На исповеди Дмитрий выложил все. За пять дней в больнице он многое понял, многое осознал. Он просил прощения у Бога за то, что сделал идолом свою дочь, что не смерился, а озлобился и впал в уныние, когда ее потерял. За то, что был близок с Ульяной без брака, а потом бросил. «Многие так живут», — утверждали знакомые Ильина, но он не соглашался. Говорил, что духовные законы работают и старался их соблюдать. Не хотел жить «как все», хотел жить «как надо». Ильин говорил на исповеди о своем неуважительном отношении к бывшей жене, о гордыне и заносчивости перед коллегами. Просил прощения за все, в чем других обвинял и осуждал.

С пониманием и сочувствием батюшка принял исповедь Ильина, дал несколько советов. Причастил. Благословил.

Дмитрий поблагодарил батюшку, пообещал следующий раз прийти с Ульяной.

С облегчением и радостью Дмитрий вышел из храма. На улице дул легкий ветерок, шел теплый июньский дождь. Впервые за пять месяцев Ильин чувствовал себя счастливым.

Все эти пять дней Ульяна ждала Дмитрия. Она понимала, что ему нужно восстановиться после длительного запоя. Ждала уверенно, без тревоги, ждала с надеждой. Это было совсем другое ожидание — радостное, приятное. Оно вдохновляло, давало силы, укрепляло. Это было ожидание в предвкушении счастья. Как бегун преодолевает последние метры дистанции, надеясь на победу, так Ульяна преодолевала эти пять дней разлуки, надеясь на долгожданную встречу.

Этим утром Ульяна все время смотрела в окно. Сначала хмурые тяжелые тучи затягивали небо, потом, под действием ветра, развеевались и уходили в небытие как ее несчастья. Постепенно ветер становился тише и на небе появились небольшие легкие тучки. Периодически выглядывало солнце, а потом пошел дождь. Спокойный июньский дождь. Ульяна была очень рада ему. Ей казалось, что это дождь обновления, и после его окончания должно произойти что-то, непременно, хорошее.

Ильин, тем временем, направлялся к Михаилу. Подошел к кабинету. Постучал. Михаил позволил войти утвердительным «Да». Дмитрий вошел. Подошел к столу, улыбнулся, протянул руку.

— Спасибо, брат. Спас дурака.

Михаил засмеялся. Встал. Ответил рукопожатием.

— Спас тебя не я. Иди к той, что действительно спасла тебя.

Михаил вернулся на свое рабочее место. Дмитрий сел на стул рядом.

— Как она?

— Большой угрозы нет, но пять месяцев нервного напряжения не прошли без следа. Постельный режим, полный покой, лекарства, витамины и вкусная еда. — Михаил усмехнулся. — Я тут с вами уже поэтом стал, да?

Дмитрий улыбнулся.

— Да, да, да!

Ильин взял у Рошевского свой лист назначений и возвратился в палату. Сдал медсестре больничную пижаму. Вышел во двор. Ему очень хотелось увидеть Ульяну. Он волновался. Желание обнять любимого человека переплеталось с ощущением какой-то приятной тревоги. Она сдавливала душу так, как будто чьи-то сильные руки сжимали ее и не отпускали в течение длительного времени. Казалось, невидимые двадцать один грамм, превратились в необъятные двадцать тонн ощущений и переживаний. Они уже не вмещались ни в груди, ни в мозгу, ни в сердце. Они заняли все тело. Мешали двигаться и дышать. Подчинили себе и разум и чувства. Такого Дмитрий не испытывал никогда. Он двигался по улице в сторону ближайшего цветочного магазина и представлял, как войдет в палату к Ульяне, как прижмет ее к себе, как посмотрит в ее ясные глаза. А главное, он пытался сообразить, что скажет ей при встрече.

Цветы Ильин выбрал очень быстро. «Белые ромашки для девушки с чистой душой, — думал он, — да она и сама как ромашка — простая, нежная, красивая, но стойкая».

В размышлениях Дмитрий не заметил, как дошел до ворот клиники. На проходной его встретил Михаил.

— Ну вот, теперь узнаю! Аккуратный, красивый, с цветами. Встречайте, Дмитрий Ильин, собственной персоной. — Рошевский похлопал друга по плечу. — С возвращением!