Икарийские игры

Руководитель больше не ругался, не кричал, но и не погладил его по голове, как это случалось, если удачный трюк демонстрировал Руслан.

После тренировки, когда убирали подушки, Руслан спросил:

— Ты чего злишься? Я же не виноват, что он меня хвалит.

— А мне-то что? Раз хвалит, значит, ты лучше делаешь. — Бросив постамент, Андрей первым побежал в раздевалку. Его смутило, что Руслан смог прочитать его мысли. Тем более оскорбляли его не сами похвалы, а то, что его собственный удачный, чистый трюк не замечался, а тот же элемент в исполнении Руслана вызывал чуть ли не восторг. В школе учителя никогда не позволяют такое поведение в отношении своих любимчиков, но там вокруг всегда ребята, коллектив, а здесь Зайцев был царь и бог. Даже Слава, который явно сочувствовал, сопереживал Андрею, конечно же, не станет портить из-за него отношения с руководителем. А вдруг Зайцев все еще сомневался, стоит ли брать Андрея в номер? А вдруг ему подвернется другой мальчишка? И тогда прощай, цирк, залитый светом манеж.

Вернувшись домой, Андрей тотчас спросил:

— Ма, ну когда ж ты напишешь согласие? На Руслана уже скоро приказ придет.

Мать быстро, автоматически собирала ужин и молчала, словно никакого уговора про согласие не было вообще.

— Ну, что ж ты молчишь? — почувствовав, как к сердцу подкатывает ужас, выкрикнул Андрей.

— А что говорить? Охота мне с бумажками возиться, когда у тебя семь пятниц на неделе…

— Какие еще пятницы? С чего ты взяла?

— Ты же сам говоришь, что на батуте лучше…

Андрей оторопел. Такое мог сказать лишь сгоряча, да и то лишь одному-единственному человеку — брату.

— Кто тебе сказал, это все вранье, — побледнев, сжимая от досады кулаки, Андрей бросился в ванную, где, набегавшись на футболе, плескался брат.

— Кто сказал, что я больше люблю батут?

— Я ничего не говорил, — Валерка невинно захлопал ресницами.

— Откуда же мать узнала? Предатель! Никаких джинсов тебе не будет, — хлопнув дверью, Андрей выскочил на лестницу. Ему не хотелось больше видеть ни брата, ни мать. Сам себе был противен и смешон, с этой сорвавшейся с языка нелепой угрозой. Какие джинсы, если его еще не взяли в номер? Но для Валерки она, наверное, прозвучала всерьез. За цирк-то он высказался только потому, что надеялся на джинсы. И теперь, по его милости, мать снова будет тянуть резину, а если еще узнает, что в номере им недовольны, что Пал Палыч хотел прогнать его с репетиции…

12

Дня через три вечером, когда Андрей усталый, измученный вернулся с батута, оставить который не решался, пока вопрос с цирком не решится окончательно и бесповоротно, зазвонил телефон. Трубку схватил Валерка и недовольно сморщил лоб: видно, ждал звонка от девчонки, а звонил Руслан. Он объяснялся почему-то загадочно, будто боялся, что его могут подслушать.

— Можешь сейчас во двор выйти?

— Во двор? Зачем?

— Выходи, потом скажу.

Андрей незаметно выскользнул на лестницу — гулять после девяти ему не разрешали. Прихватив для конспирации помойное ведро, спустился на лифте вниз. Руслан, бледный, встревоженный, ждал его возле самой парадной.

— Ты еще ничего не знаешь?

— Нет.

— Ленька сегодня на представлении упал.

— Как упал? — похолодев, переспросил Андрей.

— Делал двойное на сход и недокрутил. Его в больницу увезли с сотрясением мозга…

— В больницу?! — прошептал Андрей, мигом вспомнив испуг, скользнувший по Лениному лицу позавчера на репетиции, когда Зайцев предложил пустить в работу новый, опасный трюк.

— Я сс-ам видел, — продолжал Руслан, от волнения заикаясь. — Сперва все отлично шло, и пассаж, и двойное в «седло»… Зрители хлопали как раньше, и только в самом конце… Ты только родителям не говори. Если мать про это узнает, меня сразу из цирка заберут…

На следующее утро, сорвавшись с уроков, Андрей с Русланом приехали в цирк. Гардеробная была закрыта, не оказалось ключа и у дежурной, которая почему-то посмотрела на ребят с жалостью, не улыбнувшись, как обычно. Побродив пустыми, осиротевшими без Лени коридорами, они вышли к манежу. Здесь были Слава, Пал Палыч, инспектор манежа Круглов — огромный детина, без фрака похожий на баскетболиста, и директор цирка, маленький лысый человек с тройным подбородком. Все четверо молчали.

— Как это произошло? — наконец строго спросил директор.

— Назаров выполнял заключительный трюк — двойное сальто на сход и недокрутил — пришел на голову. Бросал Куприянов, — инспектор манежа кивнул на Славу. Тот, осунувшийся, вдруг за один день постаревший, неподвижно смотрел в одну точку.

— Кто пассировал?

— Василий Иванович… — начал оправдываться инспектор.

— Я спрашиваю, почему сложный трюк выполнялся без страховки?

— Будем актировать, — помолчав, сказал инспектор.

Пал Палыч, злой, небритый, вытер платком пот со лба и вдруг, повернувшись к Славе, спросил:

— Вячеслав, вы вчера днем Володю в армию провожали вместе с Назаровым?

— Провожали, — кивнул Слава, еще не понимая, почему об этом зашла речь.

— Сколько вы там выпили? — спросил директор.

— Вы же знаете, я не пью, а уж с Назаровым тем более…

— Ну что вы здесь байки рассказываете? — вдруг взорвался Пал Палыч. — Вы же там пили, пили…