Их было четверо

– Тима, тебе доктор велел лежать, – напомнил Ван. – Как нога? Болит?

– Я про неё и забыл! – громко засмеялся Тима и тотчас зажал рот рукой, испуганно оглянувшись на Катю.

– А что у тебя с ногой? – спросил Виктор.

– Да так, неудачный прыжок без парашюта.

– А-а… – протянул Виктор.

Тима и Ван притащили подушки и положили на ковёр. При этом мальчики старались не шуметь, неловко ходили на цыпочках, но то и дело зацеплялись за стулья, за шкаф и грохотали отчаянно. Наконец они натаскали достаточно подушек, бросились на них и, лёжа на ковре, продолжали беседу. Однако полумрак и прохлада сделали своё дело. Разговор становился всё более вялым. И, когда Мария Николаевна, мать Тимы, вернулась с работы, она застала дома сонное царство.

Мария Николаевна была моложавая, стройная, с великолепной чёрной косой, уложенной вокруг головы, словно корона. Она любила людей, любила молодежь, и в доме у неё постоянно бывало много народу: друзья и знакомые по институту, товарищи мужа, Тимины одноклассники, приезжие из райцентра или из Москвы. Она даже скучала, если случались вечера, когда за чайный стол садилась только своя семья. Приезду Кати и Виктора она радовалась особенно, потому что Тима, оставшись один, скучал бы и ей было жаль его.

Мария Николаевна остановилась возле спящей Кати, стараясь разглядеть её лицо. Потом пошла в комнату сына. Там она с удивлением обнаружила Вана.

«Остался! – подумала она. – Вот что значит дружба».

Переодевшись в домашнее платье, повязав передник, Мария Николаевна примялась хлопотать на кухне.

Поставила на плиту большую кастрюлю с пловом, приготовленным так, как обычно это делают в Средней Азии, – с урюком и разными другими приправами. Она научилась этому искусству у местных друзей. Пока кушанье варилось, она нарезала салат, помыла помидоры, свежие огурцы, зелёный лук, редиску; потом состряпала любимое Тимино сладкое – клюквенный кисель. У неё всегда хранились запасы клюквы. Муж, часто ездивший в Москву, каждый раз привозил эту «экзотическую» для здешних мест ягоду. Ей хотелось, чтобы сегодня всё было так, как любит сын.

Потом она накрыла парадный стол в столовой, поставила букет и вытащила из своих запасов сладкую домашнюю наливку. «Отпразднуем приезд как полагается», – решила она.

Между тем зной спадал. Мария Николаевна распахнула ставни, выключила кондиционер и пошла будить Тиму.

– Вставай, сынок, пора… Ну, как нога? – говорила она, теребя густые чёрные волосы Тимы.

– Очень хорошо, мамочка, – сонно пробормотал Тима, потом привстал, сел, протёр глаза и только тогда совсем проснулся. – Эгей, ребята! – закричал он. – Подъём! Раз, два, три!

– Тише ты, сумасшедший! – пыталась остановить его Мария Николаевна. – Перепугаешь всех.

– Ничего, не маленькие! – веселился Тима и стал бросать подушки в Вана и Виктора.

Мария Николаевна вышла, прикрыв за собой дверь.

Катя тоже проснулась. При виде Марии Николаевны она смущённо встала с дивана.

– Ну что, отдохнула, девочка? – приветливо сказала Мария Николаевна, садясь на диван и поставив перед собой Катю. – Ну-ка, дай я на тебя погляжу… Вылитая мама. Мамины волосы, мамин нос. Только глаза отцовские, тёмные…

– Ой, Мария Николаевна, мне так неловко! Не знаю, как уснула. Платье всё смяла…

– Чепуха какая! Хочешь погладить или переоденешься?

– Лучше переоденусь. А где мой чемодан?

– У меня в спальне. Пойдём, я тебя провожу. Ну, как Лида… как мама, папа? Здоровы? – расспрашивала Мария Николаевна, проходя в другую комнату. – Давно я с ними не виделась. Хоть бы приехали к нам погостить.

– Мама и папа кланяются. Вот письмо вам от мамы. И ещё мама просила передать вам это… – Катя вынула из чемодана большую коробку.

– Ну, зачем это? Зря деньги тратят, право же… Какая прелесть!.. – не сдержалась Мария Николаевна, рассматривая белую нейлоновую сумочку и длинный лёгкий газовый шарф. – Ну, спасибо, спасибо! – расцеловала она Катю.

– Да ведь это же не я, – смеялась Катя, – это мама!

– Всё равно, тем более, что мамы здесь нет, а ты на неё похожа… Ну, причесывай косы, беги умываться и скорей к столу. Небось проголодалась?.. Где Виктор? – крикнула Мария Николаевна. – Я хочу и на него посмотреть.

Виктор, высокий, аккуратно причёсанный, подтянутый, вышел из комнаты Тимы. В руках у него был свёрток. Он вежливо, но очень сдержанно поклонился Марии Николаевне.

– Родители просили вам передать. – И Виктор, как только что сделала Катя, протянул свой свёрток.

– Право же, напрасно. Вы там, в Москве, с ума сошли. Забросали меня подарками… – И она, не разворачивая свёрток, отложила его в сторону. – Ребята, за стол! Обед вас уже поджидает… Ван, ты тут? – обернулась она к вошедшему в комнату мальчику. – Вот хорошо! – Она ласково провела рукой по жестким иссиня-чёрным волосам Вана.

– Это он из-за меня остался, – заявил Тима. – Я прямо так и присел, когда его увидел утром. Представляешь?

– Настоящий товарищ! – улыбнулась Вану Мария Николаевна. – Ну, теперь вам будет весело. Очень хорошо! Я рада.

– Да, да, – веселился Тима, – был я один, а теперь нас стало четверо! Урра!

Оазис Джохор