Их было девять…

– Как там дела у Костика с Димкой? – вдруг спросила Лизка и улыбнулась, показывая нам, что парни ей очень приятны.

– У них всё хорошо, – вступил в разговор Иван, и я снова заметил, как Маринка ткнула его локтем в бок. На этот раз, похоже, более сильно, чем раньше. Ванька вздрогнул и покосился на обидчицу. Я улыбнулся и подумал, что Маринка, наверняка, ревнует его к Лизе. И, действительно, что-то непонятное и загадочное было в этой развязной девушке. Сделав глоток горячего чая, я, наконец, почувствовал, как по венам пробежало приятное тепло. Тело расслабилось, и мне на секунду показалось, что я сползаю со стула. Будь моя воля, я бы с радостью заночевал здесь, прямо за столом. Лишь бы не выходить снова на улицу в дождь и слякоть. Мой желудок, получив минимальную дозу питья за сегодняшний день, запросил еще больше. И явно намекал на то, что одним питьем теперь не ограничится. Дико захотелось есть. Только сейчас я ощутил, насколько устал. Причём, сам я даже и не понимал, откуда возникла такая усталость: то ли от переживаний за парней, то ли от личных волнений и метаний между Ленкой и Олей, то ли от того, что в последние дни я мало ел и довольно много времени проводил на ногах. Но, конечно же, я не собирался злоупотреблять гостеприимством Лизы и съедать все ее продукты. Моя совесть не позволила бы мне этого сделать. К тому же, я понимал, что не я один так устал и проголодался. Скорее всего, остальные мои спутники тоже желали поскорее вернуться домой, чтобы наесться горячей еды и закутаться в тёплое одеяло, прогревая под ним каждую продрогшую под дождём клеточку. Насколько я понял, Лиза уже выдала нам всю информацию, которой располагала относительно нашего строительного отряда, и которая могла нам быть интересна. Мне даже показалось, что девушка впервые отвечала на вопросы, связанные с исчезновением Лёни и Игоря. Странно, а, ведь, парни заверили, что спрашивали о них и у Лизы, и у ее подруг. Сделав последний глоток из чашки и закусив подсушенной баранкой, я взглянул на Ивана, пытаясь, молча, донести до него, что нам уже пора уходить. Но, то ли Ванька, действительно, не понял сразу моего намёка, то ли ему было столь приятно общество Лизы, но он не торопился покидать гостеприимный дом. Усталость так и наваливалась на нас, подкашивая ноги, сгибая спины и прикрывая нам веки. Одновременно хотелось и спать, и есть, и погреться в пропаренной бане. Но как же не хотелось высовываться на улицу! Маринка искоса периодически поглядывала то на Ивана, то на Лизку, выпуская в них огненные стрелы из глаз. Я подумал о том, что, наверняка, Ваньку сегодня вечером ждёт неприятный разговор с его «дамой сердца». Оля вела себя довольно спокойно, хоть и несколько скованно. Возможно, ей просто не очень была приятна Лиза, как человек. А, быть может, напрягал тот факт, что недавно в этом доме был Павел, запросто обидевший ее и ушедший в гости к другой девушке. Но я старался гнать эти мысли прочь от себя и не думать о Павле. Вернее, о том, что Оля до сих пор грустит и скучает по нему.

– Ладно, Лиз, нам, наверное, пора. Мы итак задержались у тебя, – вставая из-за стола, устало пролепетал я. Ребята тоже последовали моему примеру и поблагодарили хозяйку за гостеприимство и приятно проведенное время. Девушка направилась к двери, чтобы проводить нас и закрыть ее за нами. Потом, словно вспомнив, попросила передать большой привет парням, особенно Костику и Димке, которых снова ждала сегодня у себя в гостях. Нас она тоже пригласила, но мы вежливо отказались, сославшись на дикую усталость. Мы, нехотя, вышли на улицу, где уже почти совсем стемнело. Свежий воздух, наполненный ароматом влажной травы, ударил в нос. Порывистый ветер вновь затрепал волосы, обливая нас дождевыми каплями. Я невольно поёжился, словно расставаясь с последним теплом, накопленным в доме Лизы и спрятавшимся под курткой. Маринка с Иваном сразу отделились от нас, заметно усилив свой шаг и выбившись вперёд. Видимо, слишком хотели поскорее вернуться в дом. А, быть может, Маринка еще по дороге решила поговорить с парнем по душам, относительно его поведения в доме у Лизки. Хотя мне оно показалось весьма приличным. Но Маринка, наверняка, нашла к чему можно придраться.

Я приблизился к Оле, мельком взглянув на нее, и взял за руку. Пальцы ее оказались совсем холодными, и я постарался согреть их в своей ладони, которая, правда, была не намного теплее Олиной. Я и рвался в дом за большим комфортом, и боялся туда возвращаться. В тот момент мне казалось, что, вернувшись туда, мы оборвём ту паутинку, которая стала связывать нас с Олей вдали от Пашки, Ленки и остальных ребят, мешавших зарождению наших отношений.