Их двое

И, судя по тому, что няша затихает и только дышит тяжело, ей такая ситуация по вкусу.

Я немного смещаюсь так, чтоб угомонить каменный стояк, появившийся еще в сенях, когда голые ноги ее увидел, и сосредотачиваюсь на своем занятии.

«Это всего лишь первая помощь, Егерь, первая, мать ее, помощь», - твержу я себе, рефреном, не переставая, не допуская в голову мыли, что могу сейчас легко завалить ее на спину, провести пальцами, скользкими от масла, выше по гладким бедрам, раздвинуть их…

И, что характерно, возбужденное сопение Кота, с увлечением натирающего уже няшину спину, вообще не мешает. Заводит даже, наверно, еще сильнее. В маленькой комнате концентрированно пахнет кокосовым маслом, нашей парящей от снега и возбуждения кожей… И тонко-тонко – сладким ароматом влажных волос няши.

Голову дурит настолько сильно, что в какой-то момент теряю связь с реальностью.Ничего вокруг нет, кроме нас троих. Мира вокруг нет, за пределами этой комнатки – ледяная пустота. Космос.И мы – живые в нем. Единственные живые. Выжившие.

Сам не замечаю, как движения становятся все медленней, а пальцы неосознанно давят все сильнее и поднимаются все выше…Няша затихает совсем. Не дышит, кажется.

Резко вскидываю голову и натыкаюсь на темный, безумный взгляд. Тону в нем, падаю, словно в омут, оторваться не могу. Только ладони машинально скользят и скользят по гладкой коже.

Она – ведьма, не иначе. Ведьма. Сладкая, завораживающая. С ума свела.

Это – моя последняя мысль перед тем, как няша наклоняется и целует меня.

Сама.

Безумие

За окном – снежная пустыня.На много километров нет ничего, кажется, что во всем мире никого и ничего нет.Все во льду, все застыло в жутком безмолвии.Все умерло.Кроме нас троих.

В комнатке, где я привыкла ночевать, где знаком каждый гвоздь в стене, каждое бревнышко, каждая скрипучая половица, сейчас нет ничего моего.И я – себе не принадлежу.

Марево, сладкое, обволакивающее безумие вокруг и во мне. Оно поглотило меня полностью, сожрало все внутри!

Оно начало свою разрушающую работу еще там, внизу, когда они стояли надо мной, сверля одинаково злыми и внимательными взглядами.

А от их обнаженных торсов шел пар. Мокрые, всклокоченные волосы, мокрая борода у одного, обветренные, обкусанные чуть ли не в кровь губы у второго.

Гладкая, расписная, бугрящаяся красивыми выпуклыми мышцами грудь одного и широченная,  заросшая темным жестким волосом – другого. Каменные даже на вид животы. Огромные тяжелые ладони.

И глаза. Яростные, бешеные, безумные просто – у одного.И злые, темные, как сама мертвая пустыня за окном – у другого.

Я замерла, сжавшись в своем коконе из покрывал, в который меня только что очень тщательно замотали, а в животе, помимо ударной дозы спиртного, мягко прокатившейся до этого по горлу, пищеводу и заставившей напряженные от холода и стресса мышцы расслабиться, появилось еще что-то. Какое-то странное, сладковато-жуткое ощущение… Ожидания. Неизбежности. Судьбы, если хотите.И не в голове – во всем теле моем появилось совершенно четкое понимание, что сейчас что-то произойдет. Случится.То, после чего я уже никогда не буду прежней.И они. Они тоже – не будут.

Понимание неизбежности испугало, заставило сопротивляться, отрицать… Заставило разомкнуть губы  в хриплом и обреченном: «Не-е-е-е…».

Конечно, это было смешно.Конечно, никто из них, моих яростных захватчиков-спасителей, даже не услышал моего протеста.Они не способны были слышать.А я не способна была на более серьезный отказ.

Наверху, когда с меня стащили вместе с покрывалами еще и мой последний оплот – колючий, насквозь промокший свитер, стало невероятно душно.

И теперь я понимаю, почему.Комната – слишком маленькая.А их – слишком много.

Они меня трогают. Четыре руки одновременно скользят по покрытой испариной страха и предвкушения коже, мягко гладят, разминают, наполняя тело истомой, непонятной и пугающей.Такой, которая расслабляет напряженные мышцы практически насильно.Я хочу сопротивляться.Правда, хочу.Где-то там, в глубине мозга, где еще осталось немного благоразумия. Где осталась , в клетке своих диких желаний, маленькая правильная девочка. Она боится, что совсем исчезнет под таким напором,   и настойчиво дергает за ниточки сознания: нельзя, нельзя так! Нельзя позволять, нельзя…

Но руки, большие, настойчивые, грубоватые, нежные, жесткие, мягкие… Они доказывают. Что можно.Что все хорошо, что мне нужно всего лишь закрыть глаза и довериться…Я не могу закрыть глаза. Ведь тогда не получится смотреть на моих захватчиков!А я хочу на них смотреть.Очень хочу смотреть на них!