Их [колючая] роза (СИ)

Улица Монбрен. Не самая узкая, если судить по расстоянию между домов, но их расположение не позволяло фонарям с главного проспекта пробиться в её недра. Чёрный проём манил окунуться в его тайны, и в то же время до дрожи пугал своей отрешённостью. Только там не горели фонари, почему? Что она скрывала? И что я могла в ней отыскать?

Цыкнув, махнула головой, убирая пряди волос, прилипшие к лицу. Тысячу евро за снимок, вот что она прятала от меня!

Зашла ровно по центру и подняла фотоаппарат перед лицом. Темнота непроглядная. Самое то для нужных кадров. Чёрно-белые снимки самые подходящие для передачи полюбившегося мне настроения. Заранее настроила режим быстрой съёмки, чтобы на одно нажатие получалось сразу много снимков. Без особой ориентировки навела так же по центру объектив и нажала кнопку. Улицу озарило ярким, ослепляющим цветом и я застыла. Палец с кнопки убрала, слушая тишину, но тут же, словно в трансе, надавила ещё раз, вновь рассекая кромешную, преступную мглу белой непорочной вспышкой.

Какого…

Чёрт!

Надо бежать! Срочно!

Глава 1

— Эй! Куда собралась, малышка?

Один из преследующих схватил за руку и дёрнул на себя.

Я врезалась в широкий, почти каменный торс, ткнувшись носом в накаченную грудь. Высокий, сильный, надменный и злой. У меня не было шансов. Я не смогла бы дать отпор, будь у меня три чёрных пояса по карате и первый разряд в боксе. А у меня нет ни первого, ни второго и вообще никакого опыта рукопашного боя.

Я чёртов фотограф, который оказался не в то время, не в том месте, да ещё и с камерой в руках.

— Ух, прыткая курочка… — раздалось сзади и я резко развернулась, благо здоровяк позволил совершить этот манёвр, не навредив собственной руке.

Второй бугай выскочил из-за угла, протяжно выдохнув. Провёл широкой пятернёй по длинной чёлке, убирая её назад.

— Курить завязывай и сможешь пробежать, не запыхавшись, больше десяти метров. — Пренебрежительно бросил тот, который держал меня за руку, только теперь ещё и прижимая спиной к своему телу.

— Да иди на хуй. — Поморщился второй. — Без тупых советов обойдусь.

— Ну и отхаркивай лёгкие дальше. — Развернул обратно к себе, запустил пятерню в волосы на затылке и запрокинул голову, потянув пряди назад. — Даже для ебли надо дыхалку иметь отменную.

В его светлых глазах загорелся тёмный, демонический огонь. Все мои внутренности задребезжали в паническом приступе. Меня начало потряхивать, как на вибротренажёре. Блондин почувствовал мой страх, словно хищный зверь, желающий не только полакомиться добычей, но ещё и довести её до сумасшествия.

Он криво усмехнулся, потянув волосы сильнее.

— Блядь, я сам дрожать начинаю, чувствуя, как тебя колотит. — Проговорил в ухо, глубоко вдыхая.

— Отпустите. — Полушёпотом проблеяла, совершенно потерявшись в собственном страхе.

Сердце колотилось так сильно, что казалось может пробить грудную клетку. От испуга, начала кружиться голова.

— Куда это? — склонив голову на бок, поднял скептически бровь. — Куда тебя отпустить?

— Я всё уничтожу… — дрожа подбородком, проговорила из последних сил.

— Конечно. — Приторно-ласковый тон, усыпляющий бдительность, но я понимала, что его согласие наигранное.

Он сдёрнул с моей шеи ремень, на котором висела камера, прошедшая со мной огонь, воду и медные трубы. Кинул её второму, который подошел настолько близко, что я ощутила спиной жар его разгорячённого бегом тела.

Он включил фотоаппарат, выпрямил руку, а первый повернул моё лицо к объективу. Щёлкнул затвор, мигнула ослепляющая вспышка.

— На память. — Хохотнул второй. — Охуенно смотримся. Давненько у нас бутерброда не было.

— Что значит, бутерброд? — окончательно осипнув, спросила, почему-то испугавшись этого простого слова.

— По глазам вижу, что и так поняла. — Первый продолжал держать мои волосы, но глазами блуждал по всему лицу и телу. — Да только мелкая, пиздец.

— Думаешь, порвём? — спросил тот, что стоял сзади.

Его огромная ладонь легла на бедро и провела вверх жгучую дорожку. Остановилась на животе, обхватила за талию и прижала к такому же большому телу.

Я почувствовала твёрдый стержень, ткнувшийся мне в поясницу. От осознания того, что сзади ко мне жался возбужденный громила, на глаза навернулись слёзы.

— Не надо… — прошептала еле слышно, упираясь ладонями в грудь первого, в совершенно бесполезной попытке отстраниться.

Он провёл пальцами по щеке, стирая скатившуюся слезу.

— Меня больше возбуждает, когда просят… нет, когда умоляют трахнуть.

Я открыла рот, чтобы вновь попросить о пощаде, но второй поднял руку от живота к груди и сжал сначала одну, сбив моё дыхание, а потом переместился к другой.

— Вполне неплохо, для такой малявки. — Выдохнул в ухо, склонившись к шее.