Их [колючая] роза (СИ)

Его пальцы раздвигают складки и медленно ощупывают нежную плоть. Беспрепятственно скользят по чувствительным точкам, доходя до пульсирующей дырочки. Прикрываю глаза, от нахлынувших приятных ощущений. Но Оскар берёт меня за шею и тянет к себе. Я начинаю стонать в его губы от того, что происходит у меня между ног. Он перехватывает ртом мои страстные возгласы, а соблазнительным языком врезается в мой. Облизывает всё внутри. Кусает мои губы, пока я не перестаю работать рукой внизу. Спартак снимает с меня трусики, и я оказываюсь перед ними совершенно голая. Однако мне некогда стесняться. Некогда прикрываться. Я не хочу прятаться. Я хочу получить полноценное удовольствие и верю, что они мне его доставят.

— Розочка, доверься мне… — шепчет Спартак, гладя меня по спине.

Оскар отстраняется, давая мне возможность ответить.

— Я доверяю… — хрипло выговариваю, кажется уже совсем не соображая.

Перед глазами всё плывёт. Испытываю только лютое желание и что-то ещё. Нечто, похожее на нежность. Какую-то неуместную ласку, которой хочу одарить их обоих, находясь обнажённой между ними.

Пальцы Спартака макаются в мою смазку, войдя на несколько сантиметров внутрь. Но, когда он их вытаскивает, начинаю дрожать. Тело требует ещё. Этого мало! Бесчеловечно так играться, прерывая моё удовольствие!

— Не вынимай… — выдыхаю и раздвигаю ноги ещё шире.

— Блядь, цветочек, — Оскар хватает меня за подбородок и поворачивает к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Когда ты успела стать такой развратной?

В его глазах пляшут черти, которые гипнотизируют своим танцем всех, кто их увидит.

— Я… — хочу сказать, но тут влажные пальцы Спартака нащупывают вторую дырочку, и я захлёбываюсь собственными словами. — Что ты…

— Нет, — поворачивает обратно к себе Оскар. — Неужели наш братец успел испортить наш бутончик?

— Он не портил… — вступаюсь за Артура, но сама слышу фальшь.

— Вот он проныра! — не верит мне Оскар.

Вновь дарит мне поцелуй, только уже требовательный, почти повелительный. Его язык беспощадно исследует территорию, словно желая доказать, что он здесь главный. Засасывает поочерёдно мои губы, кажется оставляя на них засосы и кровоподтёки. Но эта боль только распаляет. Я сильнее сжимаю его член ладонью и ещё быстрее двигаю от основания к головке и обратно. А палец Спартака давит на анус, принуждая дырочку открыться и впустить его туда, где ещё не бывал ни один мужчина. Чувство не привычное, а когда его фаланга оказывается внутри, болезненная волна прокатывается от места входа по позвоночнику вверх. Я сжимаюсь, но он шлёпает меня по ягодице и сурово прерывает мои спонтанные спазмы.

— Расслабься… — хрипит, наваливаясь на меня сверху. — Ты же помнишь?

— Да… — тихо отвечаю.

— И что же?

— Ты любишь послушных… — стараясь не думать о пальце в попе, пытаюсь дышать ровнее.

— А теперь… — облизывает ухо и засовывает язык внутрь. — Я люблю нашу шипастую розу.

Поворачиваюсь к нему, желая заглянуть в лицо, но он лишь ухмыляется и отстраняется. Шлёпает ещё раз и, на удивление, я, наоборот, разжимаю тугое кольцо.

— Одна только мысль, что я буду первым, сносит мне башню.

Оскар сжимает мои соски, продолжая целовать, а Спартак ласкает второй рукой мой клитор, периодически чередуя вхождения с поглаживаниями набухшего бугорка.

— Я сойду с ума… — хныча, выговариваю в не менее искусаные губы Оскара.

— Рано кончать, бутончик, — отводит голову за волосы назад и вонзается зубами в шею. — Мы ещё не в тебе.

От перетекающих импульсов возбуждения по всему телу, я изнываю и уже прошу о разрядке, но близнецы не торопятся.

Я почти привыкла к пальцу. Это же понимает и Спартак, поэтому к первому прибавляет второй и меня снова пронзает болью, но уже не такой острой, а скорее сладостной. Во мне слились боль и наслаждение. Уже не управляя ни своим телом, ни своими мыслями, начинаю двигать тазом, насаживая саму себя на пальцы Спартака.

— Охуительно выглядит… — комментирует Спартак и это заводит ещё больше.

Их хриплые голоса усиливают моё возбуждение в стократ.

— Остановись, — Оскар убирает мою руку.

Не отпуская мою ладонь, поднимает вверх и прикладывает пальцы, которыми я ласкала его член к моим губам.

— Оближи…

Послушно вытаскиваю язык и веду им по ароматной коже, пропитавшейся им. Запах словно бьёт мне в голову, как крепкий алкоголь и я перехватываю его ладонь. Открываю рот и всовываю два его пальца, средний и указательный. Зажимаю губами и начинаю посасывать, чередуя их количество. То один, то два.

— Я, блядь, на грани, Спартак… — рычит Оскар, следя за мной почти чёрными глазами. — Я сейчас кончу в воздух.

От этих слов, внизу живота копится спазмический сгусток и тут же взрывается, окропляя меня теплом.

— А я в штаны… — вторит ему брат, вызвав у нас улыбку. — Но я ведь терплю….

— Ты не видишь, что бутончик вытворяет своим ртом и язычком…

— Зато я вижу, что она вытворяет своей попкой и киской…

— Оседлай меня, — не выдерживает Оскар. — Ты ведь хочешь мой член внутри?

— Хочу… — признаюсь, еле ворочая языком.