Их [колючая] роза (СИ)

Артур пытается оправдаться, сказать хоть что-то складное и логичное. Но у него ни черта не получается. Потому что у нас нет оправданий. Потому что мы опростоволосились и единственное, что мы можем сделать, так это принять вину. Взять на себя ответственность за её боль.

Она убегает, а Артур поворачивается ко мне.

Мы чувствуем друг друга, и нам в новинку, чувствовать кого-то ещё. Не можем до конца осознать, что кому-то на нас не плевать.

— И что, мы её отпустим? — растерянно спрашивает брат.

— Ты всё видел. А ещё, ты нёс полную дичь.

— А что мне нужно было сказать? — начинает закипать.

— Ничего!

— Как это?

— Вот так… Дать ей время. Позволить переосмыслить… — я замолкаю.

Нет, я не знаю, что нужно было сказать или как поступить?

Артур срывается с места и бежит на улицу.

Я бегать не могу. Возвращаюсь к компьютеру. Сажусь на стул и зависаю взглядом на одном из мониторов.

Как же дорого, оказывается, мы стоим. Значит, не зря прожили свою жизнь. Не спроста нажили столько врагов.

Щёлкаю мышкой и открываю окно «Финансового перевода». Глупая убежала, даже не потрудившись подумать, есть ли у неё деньги на… Обратную дорогу?

Неужели на этом всё? Неужели наши пути разойдутся вот так?

Артур.

Бегу со всех ног.

В голове ветер. Я реально так туплю, что впору взвыть. От ужаса творящегося в той игровой, мозг будто сразу решил атрофироваться, съёжиться, чтобы пуля, которая вдруг ему достанется, прошла мимо через сквозное отверстие. Только вот пули не было, а отверстие образовалось и через него все здравые мысли, вылетели, не поймаешь.

А когда увидел её смятение. Её немой вопрос, запаниковал. Понял, что вот-вот потеряем нашу розочку. Нашу малышку. Попытался, но сделал только хуже. Сам подтолкнул её к этому выбору — убежать.

До сих пор звенит в ушах её скорбный смех. До сих пор гудят сказанные ею слова.

Неприятно от них. Потому что правдивы. Потому что ранили больнее ножа. Потому что эти два дебила не сумели преподнести ей всё изначально как положено. Она права. Хотя бы намёк. Хотя бы просто сказали, чтобы не переживала. Что у нас всё схвачено. И похуй, что план сырой. Похуй, что мы могли не дожить до третьего раунда. Да что там раунд. Спартак мог и не дойти до комнаты. Надо было ей сказать. Надо было! Когда вспоминаю её, стоящую над телом Мередит… Блядь! Переворачивается всё внутри.

Я добегаю до перекрёстка и озираюсь по сторонам.

Исчезла. Испарилась. Словно и не было. Только послевкусие горько-сладкое. Таксисты о чём-то трепятся, дымя папиросами. Но в тачках пусто. Автобусная остановка чуть дальше, но и там её нет. Вокруг ни одного магазина, куда она могла бы зайти. Лишь дома, и открытое пространство.

Где же она?

Делаю ещё несколько попыток найти, оббегая ближайшую территорию. Активно верчу башкой, строя предположения, но ничего не вижу и не до чего не могу додуматься.

Не стоило её отпускать! Нужно было сразу в тачке начать объясняться и вымаливать прощение. Там бы у неё не было выбора. Некуда было бы бежать.

Тупица! Я конченный болван!

Всё через задницу. Всё не как у людей. Даже счастье, которое оказалось в наших руках, не удержали. Не сумели оценить по достоинству такой подарок. Мы всю жизнь сетуем на судьбу. На её насмешки над нами и вот… когда она сделала такой дар, попросту прошляпили его. Так кто же виноват, что мы такие? Фортуна ли?

Останавливаюсь в тщетных попытках разглядеть её среди людей. Хочется заорать в голос, но сил нет уже ни на что.

Я перегружен. Мы все за эти сутки прожили несколько жизней. Мы вымотаны. Мы…

Неужели мы её вот так отпустим?

Спартак.

Меня знобит, но тело раскалено, как металл из печи. Кровь горячей лавой медленно ползает по венам, отяжеляя тело. Моё дыхание, как у огнедышащего дракона. Могу опалить любого, кто окажется рядом. Ловлю темноту перед глазами, но тут же понимаю, что нужно просто открыть глаза. Медленно разлепляю веки и вижу чёрное дуло, нацеленное на меня. Такое маленькое отверстие, но такое опасное. Смертельно опасное. А потом замечаю человека, который держит меня на прицеле.

— Брат… — хриплю саднящим горлом, будто до этого глотал стеклянную крошку.

Он рад быть узнанным. Его лицо озаряется ехидной ухмылкой, а рядом вижу стекло на всю стену. Оно звуконепроницаемое и по идее, выглядеть должно как зеркало, но я почему-то вижу ту сторону. И то, что замечаю, заставляет сердце учащённо работать. Розочка тарабанит по стеклу. Яростно желая выбить его своим маленьким кулачком. Она что-то кричит, но звук её голоса до нас не долетает. Вижу её испуг на лице, отчаянную борьбу достучаться, дозваться. Донести свои мысли. Но всё бесполезно. Между нами надёжный барьер. А мне страшно хочется её успокоить. Сказать, что всё в порядке. Что не нужно так переживать. Мы ведь выжили в первом круге, а значит, преодолеем и финальный. Но мне нельзя отвлекаться. Нельзя терять концентрацию и бдительность. Я веду подсчёт — сколько выстрелов сделано и сколько ещё осталось. Либо этот, либо следующий. Или он, или я.

— Рита, всё хорошо… — тихо произношу, с единственной надеждой, что она сумеет прочесть по губам.