Их короткий роман

– Держите свою шляпу, а то ветром унесет! – Лукас снял элегантную кремовую с черным шляпу с головы Белль и замер от восхищения, когда шелковистая волна золотых волос ниспала почти до ее талии. Он был прав, предположив, что она блондинка – на солнце ее волосы отливали платиной. Оттенок не был похож на естественный, но, поскольку Белль была такой миниатюрной, что доходила Лукасу лишь до середины груди, он без труда мог рассмотреть ее макушку сверху – темных корней не было видно.

Ветер бросил Белль в лицо несколько прядей, и Лукас, не в силах сдержаться, протянул руку и откинул волосы с ее щеки. Сердце Белль замерло, когда она, посмотрев в темно-серые глаза Лукаса, обнаружила, что они утратили холодный стальной блеск и теперь горели таким огнем желания, что Белль, к ее стыду, захотелось, чтобы он прижал ее к себе и накрыл ее губы своими с той безудержной страстью, которую она угадывала в нем. Как ее могло так сильно тянуть к нему, если он обладал всеми теми качествами, которые она ненавидела? Это не более чем физическое притяжение, отчаянно уверяла себя Белль, всего лишь животное чувство, которое она не в силах контролировать.

Белль обернулась на остров Кеа, оставшийся далеко позади, и вдруг ее захлестнула паника: ее жизнь уже никогда не будет прежней после того, как она ступит в личные владения Лукаса Христакиса.

Глава 3

– Большая часть этого берега Ауры покрыта лесами, – объяснил Лукас, когда они приблизились к острову.

Белль отметила красоту темно-зеленых кипарисов, выстроившихся вдоль берега как безмолвные часовые, охраняющие остров. Пляжа не было; серые утесы спускались к морю, образуя естественную гавань, в которой был построен деревянный причал. Издалека море казалось бирюзово-синим, но, когда Лукас посадил лодку на мель, вода оказалась настолько прозрачной, что Белль увидела косяки рыбок, сновавших в ней серебристыми стрелами. Любуясь ими, она перегнулась через борт и опустила руку в воду.

– Какая прелесть! – пробормотала она, перекидывая свои длинные волосы через плечо.

Лукас едва сдерживал желание запустить пальцы в шелковистые светлые пряди, силясь сосредоточиться на привязывании лодки к причалу.

– Как сын рыбака скажу, что хорошего улова из них не получится – всего пара пригоршней.

– А мне вообще было бы жалко их есть, они слишком красивые, – засмеялась Белль, забыв о своем недовольстве высокомерием Лукаса. Она оглянулась вокруг, впитывая в себя красоту пейзажа – ярко-синее небо и такое же море, обветренные серые утесы, которые при ближайшем рассмотрении оказались усыпаны крохотными розовыми цветочками. – Божественное место, – сказала она.

Лукас нетерпеливо фыркнул. Появление Белль Андерсен на острове неминуемо приведет к неприятностям. Он должен был последовать своему первому порыву, когда увидел ее хрупкую фигурку на набережной, – развернуть лодку и уплыть. Вместо этого он привез ее к себе домой. Он редко удостаивал женщин, в том числе своих любовниц, такой чести. Аура была его личным царством, островком мира и покоя, где он мог расслабиться и отдохнуть от работы. «Теперь же я чувствую все что угодно, но только не покой», – иронически думал он, протягивая Белль руку, чтобы помочь ей подняться на причал, и чувствуя легкий цветочный аромат ее духов. Он был возбужден с тех пор, как посадил ее в лодку на Кеа и почувствовал прикосновение ее сосков к своей груди.

–  Theos , – тихо проворчал Лукас. Он меньше всего на свете хотел бы влюбиться в эту блондинку, обладавшую ангельской внешностью и невероятно острым языком.

От причала вверх поднималась тропинка, исчезавшая за высоким утесом. Подъем был довольно крутым.

– До моего дома всего пять минут ходу, – объяснил Лукас, подхватывая оба чемодана Белль, – но тропинка местами неровная. – Он взглянул на новенькие блестящие черные туфли Белль и поморщился. – Вы справитесь? Разумнее было бы сменить обувь на более удобную.

Разумнее! Как же Белль ненавидела это слово. Оно ей напоминало ее юношеские годы и бесчисленные споры с Джоном на тему ее одежды, обуви и макияжа.

– Я не допущу, чтобы моя дочь одевалась как проститутка! – кричал Джон, краснея от гнева.

Это была его любимая фраза. Он конечно же уже тогда – в отличие от самой Белль – знал, что она ему не дочь. Она была для него вечным напоминанием о неверности ее матери, и Джон вымещал на ней свою обиду. Каблуки высотой больше дюйма были под запретом, так же как и короткие юбки и узкие джинсы – словом, все современные наряды, которые носили сверстники Белль.

– Ты будешь делать так, как я говорю, потому что я – взрослый, а ты – ребенок.

После каждой подобной стычки с Джоном в душе Белль поднимался протест, и теперь надменное выражение на лице Лукаса вызвало у нее то же чувство.

– Я всегда хожу на каблуках, и для меня это не составляет никакого труда, – спокойно ответила она. – Вот увидите, я без проблем осилю эту тропинку.