Их любимая малышка (СИ)

Стараясь сохранять спокойствие и не показывать эмоции, я приветствовал Императора поклоном и прошёл через зал ближе к столу.

По правую руку от Крурана Ашенафи, поглядывая на меня с надменным выражением на лице, восседал Рисай. Его я с радостью проигнорировал. Хотя и получил кое-какое понимание того, благодаря кому на Землю прибыл сам Император.

Лишних стульев в зале предусмотрено не было. А настаивать, чтобы Император освободил моё место, стало бы верхом глупости. Судя по всему, сегодня мне ещё предстояло постараться, чтобы вернуть его и удержаться на нём.

Я остался стоять, прекрасно понимая, что виновен, и наказание моё неминуемо. Какими бы героичными и благородными не были цели и мотивы.

— Надеюсь, вы догадываетесь, почему я здесь? — не тратя времени на приветствия, сухо поинтересовался Император.

— Думаю, да, — так же спокойно признался я ему в ответ.

— Командующий Диррон подал жалобу. Он просит сместить вас с поста наместника, — без особого энтузиазма всё-таки пояснил Круран Ашенафи. — На основании неоднократных и грубых нарушений закона. Но перед тем как принять решение, я пожелал разобраться во всём лично. У вас есть, что сказать в оправдание, наместник Керташ?

Теперь я точно знал, что подозрения по поводу Рисая оправдались. Первое, что он сделал после моего визита в Ставку, это тотчас побежал жаловаться дяде.

— Мой Император. Всё, что было важно, я сказал в своём недавнем письме. Боюсь, мне нечего добавить.

Некоторое время Император молча смотрел на меня. По его взгляду невозможно было прочесть, ни что он думал, ни что чувствовал.

И было непонятно, получил ли он письмо, что я отправил по пути из тоннельного порта домой.

И было непонятно, удовлетворил ли его мой ответ.

Наконец, Император кивнул.

— Да, я получил ваше письмо, — промолвил он после длительного молчания. — Именно из-за него вы всё ещё остаётесь моим наместником. А я всё ещё хочу верить, что Рисай Диррон ошибся в своих суждениях.

— В таком случае прошу прощения. Но мне неизвестно, что ещё мог сказать вам Рисай Диррон. И если вы спросите прямо, я, разумеется, отвечу.

Я был уверен, что речь пойдёт о воинах ке-тари, по моей просьбе покинувших казарму. Но, похоже, Императора заставило прибыть на Землю вовсе не это.

В подтверждение посетившей меня мысли, Ашенафи прожёг меня суровым взглядом.

— Тогда ответьте, что это значит?! — Он небрежно бросил на стол передо мной новый Свод законов. — Кем вы возомнили себя, решив, что вправе менять вековые устои ке-тари на завоёванных территориях? Без согласования со мной!

— Но дядя, — моментально взвился на своём месте Рисай. — Я ведь просил не о том…

Император резко повернулся к нему и с грохотом опустил тяжёлую ладонь на стол.

— Молчать! — рявкнул он. Все высшие ке-тари разом вздрогнули от звука удара и от того, как грозно прозвучал звериный рык Императора. — Разве я позволил говорить кому-то кроме наместника?!

В зале повисла гробовая тишина. Мне казалось, я слышал стук собственного сердца.

— Ответьте мне, наместник. — Тон Императора смягчился. — Я хочу знать, о чём вы думали, сочиняя новые законы.

Я понимал, что от моего ответа зависела моя судьба и жизнь. А возможно, и не только моя.

На миг прикрыв глаза, почему-то именно сейчас вспомнил рассказ Марины о том, как наедине с ней Император говорил о своей единственной савари. И о том, с какой теплотой отзывался о ней. И как болезненно реагировал на её утрату.

Я мог бы сыграть на этом, но…

Нет, сообщать о беременности Марины, о страхе потерять её… Ни за что я не стал бы так рисковать жизнью Марины.

— Хорошо, я отвечу, мой Император. Но прежде прошу вас о милости. — Я с искренней покорностью склонил голову, всем своим видом показывая раскаяние.

— Говорите вашу просьбу, — позволил мне Ашенафи.

— Я заранее признаю свою вину и готов понести наказание. Моя жизнь всегда принадлежала вам. Но я прошу помилования для тех воинов, что пошли за мной. Они виноваты лишь в преданности.

Император кивнул, а вслух сказал:

— Ваша просьба достойна уважения. Считайте, что они прощены. А теперь ответьте мне, о чём думали, подписывая закон.

— Мой Император. Я думал о своей савари.

Высшие ке-тари, сидевшие за столом, обменивались друг с другом многозначительными взглядами. В глазах большинства из них я видел осуждение. И тем не менее никто не решался произнести ни единого слова против. Пока молчал Император.

— Вот как? — переспросил Ашенафи. — Объяснитесь.

Я ещё тогда, во время нашего с Мариной визита на Тариону понял, что моя савари запала Императору в душу. А сейчас заметил, как дрогнул уголок его губ.

— Ни для кого не секрет, что месяц назад в моём доме появилась третья савари. Такие отношения были для меня не в новинку. И я знал, как следует вести себя и регулярно делал инъекции. Но однажды я начал замечать странности.

— И что же это были за странности? — спросил Император.

Я внимательно посмотрел на Императора, гадая, известно ли ему о проекте «Покорение», и чего будет стоить мне это признание. Он слушал спокойно и не был похож на того, кто скрывал тайну. Скорее на того, кто был заинтересован.