Их любовник

— А это Агата и Паола, — Бонни отцепил ручку годовалой Агаты, сидящей у матери на руках, от волос Розы. Агата тут же захныкала, но Энзо всучил дочери резиновую лягушку, и девочка принялась ее увлеченно грызть. — Паола — жена Энзо, Агата — еще один чертенок.

— Не наговаривай, Агата прелестный ребенок, — это подошла Сита, старшая из сестер. — Рада с вами познакомиться.

— Ага, верь Росите, верь, — хмыкнул Бонни, целуя сестру в щеку. — У нее четверо, и все такие же оторвы, как ее Микеле!

— На себя посмотри, — фыркнула Сита, — и посмотри на свою младшую сестру!

Вытащив вперед жующую что-то розовое (в цвет торчащих волос) Джульетту, Сита развернула ее спиной и, не обращая внимания на сестрино недовольное бурчание, задрала ее футболку с какой-то металлической группой. Между острыми лопатками, прямо посреди худющей спины, обнаружился разноцветный монстр, отдаленно похожий на китайского дракона, и под ним иероглифы. Кажется, японские.

Бонни заржал, а Джульетта, вывернувшись из рук Ситы, показала ей язык и бросилась к Бонни обниматься. А заодно рассказывать, что у них тоже концерт, и Лаура говорит, что Бонни Джеральд — отстой, он старый как мамонт и вообще все она врет, никакой он ей не брат, а ты же пойдешь со мной, правда, ты же им докажешь, да?!

В общем, дома — как дома. Привычный и знакомый бедлам. Разве что мама и Кей не носятся и не орут, а почти спокойно разговаривают: Кей по обыкновению целует маме ручки, мама смущается и по-матерински гладит его по голове, наверняка называя обормотом. Чихать она хотела на то, что он лорд Говард, миллиардер и прочая, прочая. Для нее лучший друг Бонни — такой же мальчишка, как и сам Бонни. Да и о том, что Кей — лорд, она узнала даже не в их первую встречу.

Но бедлам бедламом, а сбить маму с толку пока еще никому не удавалось.

— Бенито, а где же Клаудиа? — строго спросила она, едва Бонни направляющим шлепком по месту, которое когда-то да станет мягким, отправил Джульетту в дом.

— Не с нами, мама. Давай уже зайдем в дом, становится прохладно.

— Бенито! — мама нахмурилась, а все остальное семейство уставилось на него с любопытством, даже Агата перестала сосать лягушку, а чертенята-близняшки высунулись из-за капота «Бентли».

— Если ты хочешь шоу для соседей, мама, кто я такой, чтобы с тобой спорить.

Мама нахмурилась еще сильнее, но сдержалась. Даже сумела улыбнуться Кею и Розе.

— Простите, мои хорошие, что держу вас на пороге! Проходите, чувствуйте себя, как дома! Джульетта, проводи гостей в комнату! Сита, поставь чайник! Паола, не пускай мальчишек в столовую!.. Джульетта, да куда ж ты делась, скверная девчонка?! А ты куда, скверный мальчишка?! — последнее относилось к Бонни.

— Сейчас приду, мам. Не бойся, не сбегу по крышам, — чувствуя себя таким же пойманным на горячем шестилетним чертенком, как Марко и Гвидо, ответил Бонни.

И плевать мама хотела, что он великий режиссер, знаменитый артист, миллионер и прочая, прочая. Это же мама.

Мама ждала его на кухне, указывая младшим, что носить на стол. Скалкой.

Бонни невольно улыбнулся: ничегошеньки не изменилось за двадцать лет, что он живет в Америке, разве что семейство стало еще больше. Мама все так же грозит обормотам скалкой, а обормоты все так же «боятся».

— Ну, и куда ты дел Клаудину? — мама уперла руку со скалкой в бок.

— Оставил в Нью-Йорке. Мам, я не женюсь на ней, я уже состою в браке.

— Что?! Ты!.. Бенито, ты шутишь над бедной мамой, скажи, что шутишь, скверный мальчишка!..

Быстро подойдя к маме, Бонни обнял ее, прижал к себе.

— Нет, мам, не шучу. Я не хотел тебе говорить…

— Почему это ты не хотел мне говорить? — мама оттолкнула ладонью в грудь и заглянула в глаза. — Бенито, я же твоя мать!

— Я знаю, ма. Я тебя очень люблю, но… — Бонни вздохнул. — Ты иногда так нервничаешь… В общем… ну… ты же поняла, что той моей невестой была не Клау, правда?

— Твоя мать не слепая, Бенито, хотя ты иногда держишь нас с отцом за идиотов.

— Мне стыдно, ма, — сказал он чистую правду.

— Значит, ты женат. И кто же она?

Глубоко вдохнув, Бонни бросился в омут. Вниз головой.

— Кей и Роза.

На мгновение мама замерла, не понимая, верить ей или нет. А через мгновение…

— Ах ты, негодник! — на всю кухню крикнула она, замахиваясь скалкой. — Ты за кого меня держишь? Совсем с ума сошел, нести такую ерунду родной матери?!.

Бонни не очень разбирал, что именно кричит мама, кидая в него все, что под руку попадется. Смысл сводился к тому, чтобы беречь голову, время от времени вставлять «прости, мама» и по возможности ловить то, что бьется, и ставить на стол — который, по счастью, все еще был между ними. Все мелкие, разумеется, сбежали и подслушивали из-за двери. Правда, половником Энзо все же прилетело, чисто за компанию. А нечего засовывать голову в кухню, когда тут ураган! Наконец, в Бонни полетело любимое мамино блюдо, расписанное красными и желтыми цветами — было поймано… и мама остановилась, выдохнула и велела:

— Оставь в покое мое блюдо, Бенито!

— Конечно, мама, — он тоже выдохнул и поставил блюдо на стол, даже стряхнул с него невесть откуда взявшуюся муку.