Их нежная возлюбленная

– Есть какие-то другие идеи о том, как мы могли бы открыть его?

Шон поморщился.

– Как бы мне ни было неприятно использовать грубую силу на подобном объекте, я не знаю, что еще сделать.

Если не было ничего важного в самом яйце или в том, что могло быть внутри, они оказались в тупике. И он не знал, как еще дать Калли надежду.

– У меня с собой мультиотвертка. Можем начать оттуда.

Торп кивнул.

– Давай сделаем это. Я посмотрю, нет ли у Вернера каких-то инструментов, которые тоже могли бы помочь. Калли, убери со стола и поставь посуду в раковину.

Она кивнула. Шон наблюдал, как Торп сжал ее руку, прежде чем исчезнуть из комнаты, чтобы поискать коллекцию инструментов Вернера на лодке, вероятно, рядом с двигателем. Он наблюдал за ее несчастным лицом, когда она уставилась на яйцо и задумчиво прикоснулась к нему. Он ясно видел, как сильно это напоминало ей о родителе, которого она любила и потеряла так рано.

Пробежав в спальню, чтобы вытащить мультиотвертку из сумки, он взял еще несколько вещей и вернулся, найдя Калли на том же месте.

Он опустился на стул рядом с ней.

– Милая?

– Что, если это не сработает? Что, если это всего лишь дорогое яйцо? Если оно пусто и не представляет ценности для того, кто охотится за мной…

– Значит мы еще раз изучим все доказательства. Мы продолжаем пытаться. Я отказываюсь сдаваться. Я не сдамся, пока ты не будешь в безопасности. Ты слышишь меня, Калли?

Она немедленно отреагировала на более суровую нотку в его голосе отважным легким кивком.

– Спасибо тебе, Шон.

– Это то, кем я являюсь для тебя сейчас?

Он вытащил ее ошейник из кармана и покачал сверкающим белым золотом с маленьким замком прямо перед ее лицом. Возможно, что-то менее деликатное было привычнее, но ей это не подходило.

– А так?

В ее глазах зажглась надежда.

– Нет, сэр.

– Я собираюсь снова застегнуть его у тебя на шее. Тебе вообще не следовало его снимать. Поверь мне, я никогда не отказывался от нашей связи ни в мыслях, ни в сердце. Так что тебе тоже лучше этого не делать, милая.

– Я пыталась, – призналась она тихим, прерывающимся голосом. – Но я не могла. Тебя невозможно разлюбить.

Ей было трудно произнести эти слова, и он любил ее еще больше за то, что она нашла в себе мужество произнести их.

– Если ты хочешь его вернуть, попроси меня.

Калли придвинулась ближе и посмотрела на него серьезными голубыми глазами. Даже без черной подводки и блестящих теней она была потрясающей. Её глаза были темнее, чем кристальные воды Карибского моря. Ему хотелось утонуть там.

– Пожалуйста, сэр, не могли бы вы вернуть мне мой ошейник?

Она закончила свою мольбу покорным наклоном головы.

Шон сделал огромный глоток воздуха. Как бы ни была вынуждена Калли большую часть своей жизни заботиться о себе, она с гордостью носила свои доспехи независимости. Она боролась с тем, чтобы сделать себя уязвимой, несмотря на то, как сильно хотела и нуждалась в этом. Он чувствовал ее мягкую сторону, которая жаждала не просто любовника, но кого-то, на кого она могла бы полагаться изо дня в день до конца своей жизни.

Он будет стоять перед ней, не колеблясь, пока она не поймет, что он хотел быть тем мужчиной. Тогда он женится на ней и никогда не оставит.

Но одно Шон знал наверняка: была ли она отчаянно независимой Калли Уорд или более уязвимой Каллиндрой Хоу, она никогда бы не попросила принадлежать мужчине, если бы не заботилась о нем, не доверяла ему.

Восторг закружил его, когда он приподнял ее подбородок к себе.

– Ты снова снимешь ошейник, не поговорив сначала со мной?

– Нет, сэр.

– Сможешь ли ты наконец доверить себя мне и поверить, что я всегда буду заботиться о твоих нуждах?

Она серьезно посмотрела на него.

– Да, сэр.

Шон обхватил ее лицо ладонями. Комната была наполнена их связью. Гравитация взвешивала каждое произнесенное ею слово. Оглядываясь назад, в первый раз, когда он предложил Калли ошейник, она дерзко подмигнула ему и покачала бедрами со своим «да». Теперь он видел, что это было не приглашение прикоснуться к ней, а способ сохранить эмоциональную дистанцию между ними. Тогда она не приняла его всерьез.

Ее реакция сейчас была совсем иной. И он так гордился тем, что завоевал ее сердце.

– На колени, милая. – Он посмотрел в пол. – Склони голову.

Она послала ему последний цепкий взгляд своих больших глаз, безмолвную мольбу, чтобы он хорошо относился к ее хрупкому сердцу. Затем она грациозно соскользнула на виниловый пол и низко опустила голову.

Шон расстегнул ошейник и закрепил его у нее на шее, прилаживая побрякушку на место. Действие было безмолвным, но важность момента кричала через его тело. Калли снова принадлежала ему. И так оно и останется.

Когда он наклонился поцеловать ее в макушку, Торп добрался до двери и резко остановился, сжимая в руках маленькую сумку с инструментами. Он пристально посмотрел на Калли, его лицо было поражённым. Мужчина сглотнул. Боль собралась в складках его опущенных бровей, глаза потемнели от чего-то, очень похожего на страдание.